Добравшись до Тринити парка, я снова застала перед собой мужчину в сером костюме. Развалившись у дерева, он как обычно выглядел уставшим, но в тоже время таким беззаботным.
– Давай, я избавлю тебя от страданий. – произнес мужчина.
Я четко запомнила, как после сказанного ни один мускул его лица, так и не шевельнулся. Внезапно, мужчина зажал себя за шею и начал сдавливать собственное горло. Его глаза закатились вниз, а голова откинулась назад, и он стал задыхаться. Испугавшись, что он вот-вот скончается, я уселась ему на живот принялась ритмично массировать его грудь. Резко приоткрыв очами, мужчина сердито вгляделся мне в лицо.
– Ты безнадежна! – проговорил он свирепым голосом.
Вцепившись мою руку, он быстрым движением подпрыгнул вверх и оттолкнул меня в сторону. Упав в снег, я почувствовала, как леденящие от холода снежинки медленно стаивали по моей раскаленной от страха кожи. Не спеша зашагав в мою сторону, мужчина присел на мои плечи. Сжав за горло, мужчина принялся меня душить. Оперившись об землю руками и, я пыталась бороться за свою жизнь, стараясь заглотнуть хоть капельку воздуха. Однако, я продолжала умирать. Теперь, вспоминая об этом, я так и не могу для себя уяснить, что же душило меня сильнее, слезы или подкативший к горлу ком. Гримаса улыбки не сходила с моего лица, в то время как душу терзало отчаяние. Находясь на пределе, я все-таки решила сдаться.
Знаешь какого это когда твоя жизнь проскальзывает у тебя перед глазами? Вот и я не поняла. Единственное что помню, как стою у мрачного тоннеля. Обернувшись, гляжу назад, но ничего не вижу. Все в тумане. Пытаюсь пройти сквозь него, но что-то постоянно выталкивает меня наружу. Вдруг, слышу чей-то сострадательный голос. Кости начинают потрескивать, пальцы сомкнулись, и я направляюсь вперед во мрак. Иду, и ничего не вижу. Гробовая тишина, ощущение полного облегчения, так словно наконец заполучила свободу. Прохаживаясь по мелким лужицам, мои глаза замечают, как вдали отдается слабым излучением света. Опять забегаю вперед, не зная куда. Мне страшно, больно и ужасно обидно, но в этот раз не сдаюсь. И вот достигая света, кто-то стремительно прихватывает меня за косичку.
– Наконец-то мы вместе. – послышался мужской голос.
Повернувшись лицом к нему лицом, я вижу все того же мужчину в сером костюме.
– Знаешь, теперь я точно уверена, что тем парнем был ты – Юнкер! – проговорила Салли.
– Нет. – Юнкер припустил револьвером вниз, и по его щекам накатили слезы. – Это был не я! – всхлипнув застонал Юнкер.
В следующее мгновенье, в комнате замерла мрачная тишина. Юнкер, схватившись за голову, стал расхаживать по квартире. Салли молча отошла в его спальню. Он и не заметил, как девочка самовольно куда-то исчезла.
Присев в уголке, в голове Юнкера стала детально всплывать картина того дня. Пытаясь избавиться от этих мыслей, он делал только хуже, и те воспоминания завращались в подсознании Юнкера все чаще и четче. Юнкер сходил с ума. Он принялся биться головой об стену. Кровь вспыхнула наружу, и потрескавшаяся на его лбу кожа сразу же почернела как уголь. Из спальни выбежала Салли, в своих руках она держала несколько фотографий. Сбросив их на пол, Салли прихватила Юнкера за шею, и отволокла его подальше от стены. Затем, разложив перед ним три фотоснимка, Салли звонко произнесла.
– Эта твоя жена?
Юнкер посмотрел на фотографии, и закачал головой по сторонам.
– Нет? Как жаль! Не уж то ты всегда был одиноким? – спросила Салли приглаживая взлохматившиеся волосы Юнкера. – Они лежали под твоей кроватью, я приметила их там, когда мы прятались от смерти. Если не жена, то кто? Любовница?
– Не говори так! – рассержено проворчал Юнкер.
– Извини.
– Ее зовут Нелли.
– Какое красивое имя. Сколько ей лет на этом снимке? – спросила Салли подставив фотографию у лица Юнкера.
– Пятнадцать лет. Тогда мы впервые встретились.
– А на второй?
– Восемнадцать лет. В тот день мы впервые заметили друг друга.
– А на третьей?
– Двадцать пять лет. Я влюбился в нее.
– Какая романтичная история. Юнкер, а расскажи мне о своей жизни?
– Я мало что помню. – отрешенно ответил Юнкер.
– Ну Юнкер! – жалобно взмолилась Салли.
Мне было десять, когда отец потерял рассудок, и пятнадцать, когда его лишилась и мать. Было решено увезти меня как можно дальше от родителей. Родственники решили, что так, будет всем на пользу. Они считали, что, находясь вблизи с родным я могу также превратиться в сумасшедшего. Этот страх – утратить способность трезво мыслить – преследовал меня всю мою жизнь.