Спустившись вниз, Ратко вышел из здания через парадный вход, где его уже ожидал Ганс. Прислонившись на капот машины, убийца наблюдал за звездами.
– А где Юнкер? – тревожно вопросил Ратко.
– Умер.
– Как умер? Что ты имеешь ввиду?
– Пустил себе пулю в башку.
В эту секунду, Ратко охватил дикий ужас. От одной лишь мысли что он проведет несколько часов в одной машине только лишь с Гансом, он почувствовал, как его подмышки неистово заливались в поту.
– Едем? – безучастно спросил Ганс.
– Сигаретки не будет? – дрожащим голосом спросил Ратко.
– Будет.
Ганс вынул из своего кармана портсигар, и вытянул из нее одну тоненькую французскую сигарету. Угостив Ратко огнем, он зазевал.
Серб, бездумно глазея на фары проезжавших мимо автомобилей, курил. Свет, отражающийся от одной из машин, на пару секунд ослепил его глаза и ему показалось что он почувствовал на своей шее дыхание смерти. Омерзительное зловонье, от которого он зажал глазами, и стал молиться про себя Богу. Ганс, приоткрыв окошком, тихо поглядывал за своим работодателем, а потом постучав ладонью по дверце, поторопил Ратко. Усевшись на заднее сиденье, он нащупал у себя на теле пистолет, и убедившись, что оружие на месте, велел Гансу рулить.
Спустя пару минут мучительного молчания, Ратко тихонечко ткнул в Ганса пальцем.
– Чего? – невозмутимо спросил Ганс.
– Хотел, выразить свои искренние соболезнования. – ответил Ратко.
– Зачем?
– Ну, вы с Юнкером как никак были близки, всегда держались вместе, я полагаю тебе сейчас не легко.
– Наплевать.
– В смысле? Разве, вы не были друзьями?
– Нет.
– Да как так? Сколько бы тебе не предложили за задание, ты всегда отказывался если Юнкер за него не брался.
– И?
– Значит вы не были друзьями?
– Партнеры.
– Что?
– Партнеры.
– Ты можешь объясняться нормально, я ни черта не понимаю из того, что ты несешь?
Ганс, притормозив, повернул головою назад и уставился сидящего сзади Ратко. В его глазах было холодное безумие, от которого Ратко стало не по себе, и он решил просто заткнуться, но Ганс в непривычной ему манере заговорил.
– Вы когда-нибудь убивали?
– Конечно, приходилось как никак.
– Сколько?
– Только двоих, но те двое были ничем не лучше меня. Один ростовщик, распускавший всякие сплетни о боссе, и еще дилер, подсадивший моего племянника на героин.
– Только двоих? Вы считали?
– Да, я до сих пор отчетливо помню их лица.
– Я и понятия не имею, скольких людей мне пришлось убить. Никогда не считал и уж тем более не запоминал. Для меня они просто мясо, а я мясник. Зато, я внимательно насчитывал каждую из жертв Юнкера, хотите узнать скольких он убил?
– Ну и как много? – на лице Ратко выражался неподдельный интерес.
– Шестьдесят два человека, и это, не считая тех о которых я даже и не подозреваю. Почему вы убивали?
– Как почему? Приказ босса и обида за родного племяша.
– И все?
– Этого недостаточно?
– Знаете, почему убивал Юнкер?
– Почему?
– Юнкер, был сумасшедший. Таким образом, он словно огораживал себя в мирке созданным им самим, он опасался реального мира, и убивая, он тем самым продолжал сосуществовать внутри своего собственного подсознания. Лишая жизни тех, кто его знал лично, кому было известно его лицо … он, видите ли, стирал о себе память у остальных. Так, его можно сказать никто никогда и не знал, а тем самым, Юнкер словно и не существовал. – Ганс рассмеялся и горькие слезы наполнили его глаза.
– Тогда, зачем убиваешь ты?
– А что вы чувствовали когда убивали?
– Ничего, зачем тебе вообще это знать?
– Что вы чувствовали?
– Обиду, угрызение совести.
Ганс вновь расхохотался, и покрепче вцепившись за руль, стал разгоняться.
– Твою мать, притормози … какого черта, мы так куда-нибудь вылетим. – закричал Ратко в приказном тоне.
– Хотите знать, что чувствовал Юнкер? – спросил Ганс зажимая педаль сильнее.
– Останови, останови машину!
– Хотите знать, что чувствовал Юнкер?
– Что, да Господи, что он там … что там было?
– Он ничего не ощущал! – Ганс проговорил смеясь. – Он убивал, даже и не подозревая что он творит. В его голове … он был самым не нормальным из всех знакомых мне людей. Я же … не совру, я буду скучать по тем денькам, когда, стоя позади Юнкера, кровь закипала в моих жилах и я не понимал, буду ли я следующим, пустит ли он пулю мне в лоб от незнания враг я ему или нет.