Грива Маркиза погасла, переставала дарить падающие светящиеся искры. Галахад больше его не видел и не слышал. Он оглядывался по сторонам в поисках хоть каких-то признаков мёртвого города, но кроме пустоты ничего не было видно.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем София остановилась и вытянула перед Галахадом руку, давая понять, что ему тоже стоит остановиться. Из-за холма, на который они поднялись, выглядывало старое деревянное строение. Все три этажа были покрыты мраком, как и местность вокруг.
— Может я понесу? — София протянула руки к Марии.
Галахад сделал шаг назад, прижав девочку к груди.
— Она в порядке со мной. Я не устал.
София наверняка бы вдохновилась такой заботой, если бы Галахад изначально не привёл её в Воларис.
— Поздно переживать за её жизнь, — выдохнула она и пошла спускаться с холма.
— Что это за место? — Галахад поспешил за ней.
— Не знаю, — пожала плечами София, — старый храм. Он дальше всего от Волариса и ближе всего к границе. Этого достаточно, чтобы сделать его пристанищем.
— Пристанищем для кого? — Галахаду не нравилась, как она не договаривала, будто специально держала его в неведении.
— Для тех, кто сюда попадает. Для кого же ещё? Для таких идиотов, которым не сидится дома.
Галахад резко остановился, шумя травой. София это заметила и повернулась к нему.
— Ты злишься, — сказал он и замолчал.
София сложила руки на груди.
— И?
— И относишься ко мне, как к очередному глупцу, что забрался сюда ради наживы или приключений. Есть причина, по которой я здесь. Веская. Я держу её у себя в руках. Ты должна поверить мне, что я не очередной идиот, и прежде, чем я буду следовать за тобой, должна ответить: могу ли я тебе доверять? Могу ли привести Марию в этот храм?
За все десять лет София впервые встретила человека, который держит себя в руках, а не развалился на сопли и слюни от осознания, куда он попал. Первые минуты всегда самые тяжелые в этом месте. Потом человеку становится всё равно. Один из немногих плюсов Волариса — со временем здесь притупляются все чувства.
— Да, Галахад, ты можешь мне доверять. Это место безопасно для нас троих.
Они двинулись дальше. Дверь храма, как и подобает в её возрасте, заскрипела, когда София распахнула её перед рыцарем.
Именно в этом храме когда-то родила своего единственного сына королева Мария. Разумеется, Галахад и София об это даже и не подозревали. Но они находились именно там, где всё началось.
Весь первый этаж пах сыростью и тухлыми поленьями. Потолок над Галахадом заскрипел, словно от чьих-то шагов на втором этаже.
— Мы здесь одни? — спросил он у Софии.
— Одни, — ответила она и закрыла дверь.
Галахад сделал несколько шагов вперед. Он не чувствовал себя в большей безопасности чем снаружи. Они просто сменили одну темноту на другую. И осознание того, сколько погибших людей добирались до этого храма как до промежуточной остановки, заметно давило на и без того тревожную грудь рыцаря.
София крикнула из ближайшей комнаты, дверь которой сама и распахнула. Войдя в длинный коридор, Галахад заглянул за дверь.
— Клади её сюда, на эту кровать, — услышал он голос Софии.
Внутри комнаты рыцарь увидел тумбочку и продавленную кровати. Он всё еще не понимал, как его глаза могут разглядеть мебель в таких деталях. Во всём храме не было ни одного источника света, но окружение оказалось подвластно взгляду.
Галахад зашел в комнату, медленно наклонился к кровати и отпустил Марию. София взбила подушку и положила её под голову девочки. Прежде чем потрогать лоб Марии она посмотрела на Галахада. Тот одобрительно кивнул.
— У неё жар, — сказала София, трогая лоб в разных местах тыльной стороной ладони.
— Не от твоих ли стрел?
— Нет. Мои стрелы спасают.
— Здесь есть кто-то ещё, кто сможет нам помочь?
София горько улыбнулась, выдохнув носом.
— Нет. Я здесь одна.
— Тогда скажи мне, что сделать, чтобы спасти её.
Галахад сел на край кровати. София села на пол, напротив лица Марии, продолжая поглаживать её лоб.
— Должна быть причина, почему она не просыпается. Она не умирает.
— Откуда такая уверенность?
София убрала руку со лба девочки, отцепила колчан из-за спины, положила себе на колени и достала оттуда стрелу.
— Внутри этой стрелы — человеческая душа. Именно души из этих стрел — это единственное, что позволяет тебе и мне здесь находится.
— Но?
— Но это не лекарство. Эти стрелы, они не исцеляют чужие души. Они занимают их место.
— Я не понимаю…