— Наберите камней с насыпи для костра, мистер Крик, — велел Сидней.
Ник схватил пригоршню гравия, ухватился за вагонную ступеньку, старик его столкнул.
— Надо больше, чтоб огонь развести, если замерзнем. Поскорее, и поищите сучьев на растопку.
— Черт побери! — простонал Ник, швыряя горстями в дверь вагона камни величиной с яйцо.
Ленни влез внутрь, вытащил из сумки бутылку водки, закурил «Кэмел».
— Есть рыцари, — изрек он и кивнул на Ника, — и есть крепостные.
— Я скорей представляю вас йоменом,[17] мистер Ноулс, хотя ваш намек понял.
— Кто такой йомен?
— Что-то вроде рыцаря, — соврал Сидней.
— В сверкающих доспехах, мистер С. — Ленни подмигнул и со знанием дела постучал себя по носу. — Поторопим Никеля.
Машинист отпустил рукоятку экстренного торможения. Состав сдвинулся с места. Ленни потерял равновесие, а Ник, наклонившийся за дощечкой на откосе, плашмя упал на землю. Сидней видел, как он встал на колени, со страдальческим выражением на лице потирая затылок, пока его вновь не сбил фонарный кронштейн следующего вагона. Он покатился кубарем и умудрился подняться, только когда мимо проехал последний вагон, оставив его в тусклом свете солнечного луча.
Ленни в куртке, залитой водкой и засыпанной табачным пеплом, подскочил к стоявшему в дверях Сиднею, глядя на исчезавшего за поворотом Ника. Поезд только набирал скорость, хорошим спринтерским рывком его еще можно было догнать, но Ник уже безнадежно отчаялся.
— Беги, дурак чертов! — крикнул Ленни.
— Он и не собирается нас сейчас догонять, — сказал Сидней.
— А куда мы едем?
— Бог знает. Крикните, чтобы ждал нас в Паленсии.
Ленни почти всем телом высунулся в дверь, а Ник уже скрылся за поворотом.
— В Валенсии, Никель! — заорал Ленни. — Будем тебя ждать в Валенсии!.. — Можно было крикнуть и громче, но, как отметил минуту назад Сидней, фортуна улыбнулась. — Исчез, — сообщил он, качая головой.
Старик ногой задвинул свой рюкзак в угол и сел на него, скрестив руки.
— Без него обойдемся? — спросил он.
Сидней Стармен вырос во времена внезапных потерь и смертей и поэтому не особенно переживал. Его заботили чисто практические вопросы, а поскольку Ник продемонстрировал свою полную практическую несостоятельность, его исчезновение не сильно огорчало. Молодой человек был приятным спутником, внимательно слушал, но его присутствие было лишним для дела.
Ленни дал несколько более эмоциональный ответ.
— Думаю, обойдемся, мистер С., — кивнул он. — Ник славный малый, только совсем не соображает. Будь у него хоть сколько-нибудь ума, вернулся бы в порт, наскреб бы на дорогу домой. — Он покосился на Сиднея, проверяя, попали ли его слова в цель. — Хоть я буду по нему скучать.
— Верю, — вздохнул Сидней. — Задвиньте двери, я огонь разведу.
Ленни смотрел в темноту, пока Сидней укладывал камни в кружок размерами с чайный поднос. Фортуна, рассуждал он, забавная старая птичка. Два часа назад казалось, будто это его бросят по ту сторону рельсов, поскольку он не любит заграничной еды, не умеет трепаться о чепуховых войнах, про которые никто сроду не слышал. А теперь, в результате цепочки событий, которые трудно было предвидеть, он остается единственным наследником имущества Стармена, по крайней мере пока они оба не сгинули в адском железнодорожном огне.
— Мне как-то не особенно нравится, что у нас тут костер, — сказал он, пока поезд двигался к югу на постоянной скорости шестьдесят миль в час.
— Абсолютно безопасно, — ответил Сидней, срезая стружку с деревянного пола старым карманным ножом. — Меня научил один человек, сам научившийся у безработных бродяг с «Юнион пасифик»[18] в 1890-х годах.
— Потрясающе, — пробормотал Ленни. Роскошное европейское турне с полностью оплаченными расходами явственно приобретало грушевидную форму. Он наблюдал, как старик укладывает растопку хрупким шалашиком, набивает в центр стружку. — Долго будем ждать Ника в Валенсии?
Сидней поднял глаза:
— В Паленсии. Валенсия на другом конце страны. Думаю, надо дать мистеру Крику денек-другой. Или можно снова сесть в поезд, вернуться в Сантандер, если, по вашему мнению, он там будет нас ждать. Как думаете?
Ленни покачал головой:
— Ник отправится домой следующим паромом. Можете мне поверить.
— Дадим ему двадцать четыре часа. Зажигалка есть?