— Мистер Ноулс!
Пиво не наливалось. Ленни закрыл кран, не совсем убедительно изобразив нечто вроде беспечной невинности.
— Чего?
В дверях стоял Сидней.
— Вы ослепли?
— Э-э-э… как сказать. А что?
— Человек мертв.
— Кто? Надеюсь, не бармен?
Сидней указал на конторку.
— Черт побери! — взревел Ленни. — Откуда вы знаете? Может быть, он вздремнул…
Сидней поднял голову мертвеца за обвисший клок седых волос, осмотрел иссохшее морщинистое лицо и бросил. Голова с глухим стуком упала на чистую страницу регистрационной книги.
— Пойдите посмотрите, есть ли тут еще кто-нибудь, — распорядился он.
Ленни заледенел.
— Где Ник? — спросил он. — Я его пошлю.
— Сами идите, — потребовал Сидней. — Быстро!
— Он убит? Если убит, никуда не пойду. Просто хотел пива быстренько выпить. Не хочу стать следующей жертвой.
Сидней вздохнул:
— Я бы сказал, он умер от инфаркта, инсульта, по какой-то другой возрастной причине. Стало быть, отошел тихо-мирно, и в этом милом месте наверняка есть работники, которых необходимо уведомить.
— Может быть, просто свалим ко всем чертям?
Ввалился небритый Ник с висевшей на губе сигаретой.
— Думаете, тут есть свободные номера? — Он остановился с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами. — Кто из вас это сделал?
— Не я, — воинственным хором заявили Сидней и Ленни.
— Когда мы вошли, он вот так и сидел, — объяснил Сидней.
— Может быть, просто свалим, пока кто-нибудь не пришел? — предложил Ник.
— И я говорю то же самое, — кивнул Ленни.
— Слишком поздно, — улыбнулся Сидней.
Шелест резины по камням известил о прибытии другой машины.
Ленни с отвращением оглянулся на Ника и медленно покрутил головой.
— С тобой сплошные неприятности, Николас, скажешь, нет? Даже не можешь выбрать долбаную гостиницу, которая не похожа на хреновы «Секретные материалы».[64]
Хлопнула дверца, по двору раскатился низкий испанский говор.
— Мы просто безобидные искатели окаменелостей, любители, помните? — прошептал Сидней.
Гваделупе Серрано Сунер, естественно, потрясла смерть отца, а ее дядя Пепе, брат покойного, был не столько огорчен, сколько озабочен. Предложил гостям сесть в углу, через секунду явился с бутылкой «Фуэрте» и тремя стаканами. Смутился еще больше, вынужденный признаться, что пива в гостинице нет, предусмотрительно захватив с собой в качестве извинения полбутылки водки. Брату восемьдесят три года, объяснил он, сочувственно передернув плечами в сторону Сиднея. Несчастье, конечно, и очень прискорбное, только бизнес есть бизнес, и, если джентльмены согласны, он немедленно перенесет багаж в лучшие номера.
— Я пока не решил, — молвил Сидней.
— Разумеется, — проворковал хозяин. — Ситуация необычная. Пейте, пожалуйста, а тем временем я… — Он сдвинул большой и указательный пальцы, извещая о мелком, но неотложном деле, которым немедленно должен заняться, и отступил назад, погладив шаткий столик подобострастным жестом придворного.
— Что дальше будем делать? — спросил Ник по уходе хозяина.
Сидней снял очки, протер стекла носовым платком.
— Трудно сказать, — признал он.
— Кончайте валять дурака, Шерлок, — сказал Ленни, наливая в винный бокал маслянистую водку. — Я вам говорю, надо сматываться.
— А я говорю, остаемся, — возразил Сидней. — В гостинице пусто, место удобное, идеальная отправная база для поисков. — Он не стал спрашивать мнения Ника. — Мистер Ноулс, идите за мной. Мистер Крик, поставьте фургон в глубине двора, в каком-нибудь укрытии, если возможно.
Ленни хотел налить себе на дорожку, но Сидней воспрепятствовал.
— Некогда! — крикнул он. — Еще надо договориться о льготных расценках.
Постоялый двор «Свинья» стоял на крутом западном склоне ущелья. Широкая лестница из старой сосны спускалась из столовой к кухням и спальням. На обшитых панелями стенах висели размытые выцветшие фотоснимки охотников в твиде и коже. Облысевшие кабаны таращили стеклянные глаза с дощечек над стершимися нечитаемыми эпитафиями, рогатый олень изумленно разевал рот, как будто его голову только что пробили шпунтами.