— Amigos![72] — завопил Кройц. — Мы из Терцио! Не стреляйте!
Из бокового переулка трусцой выбежал Кобб.
— Что происходит? — прошипел он, задохнувшись. — Где Виллафранка?
— Внизу. Но там и регулярные части.
На площадь осторожно вышел офицер с двумя стрелками, остановился возле мертвого террориста.
— Туда бегите! — рявкнул Кройц. — Они только что пересекли дорогу прямо у вас перед носом. Живо!
Офицер уткнул руки в боки:
— Не ори на меня, солдат! Спустись и доложи. Я хочу знать, кто вот этого застрелил.
Кройц с мрачным недоверием покачал головой:
— Дурак хренов. Теперь его придется убить.
— Он не видит нас против света, — заметил Кобб, подняв оптический прицел. — Я беру того, что справа, с придурковатой физиономией, ты, малыш, толстяка. Офицер в полном вашем распоряжении, господин Кройц. Готовы?
Одновременный залп трех винтовок сотряс все кругом до основания, у Сиднея расшатались зубы. Он не видел, попала ли в толстяка его пуля, но, когда дым рассеялся, все трое лежали ничком. Никто больше не двигался.
— Шевелитесь, — бросил Кобб, — да поглядывайте, нет ли где их приятелей. Сименон, вперед.
Француз сорвался с места, протопал по ступеням и скрылся в тенях. Оттуда он резким свистом подозвал Кройца, потом Сидней присоединился к ним в крытой галерее, которая окружала площадь с трех сторон, а с четвертой примыкала к сводчатому проходу.
Кобб согнулся рядом с Сименоном, уткнувшись руками в колени, как старик, разглядывающий дохлую крысу.
— Это единственный проход? — уточнил он, кивая на арку на противоположной стороне площади.
— Откуда мне знать? — буркнул Сименон. — Ты же меня в машине оставил.
— Кроме него еще лестница, по которой мы сейчас спустились, — подсказал Кройц.
— Где же Виллафранка?
— Может, в какую-то дверь заскочил? — предположил Сидней, указывая на ряд высоких сводчатых дверей.
— Возможно. — Кобб повесил ружье на плечо, расстегнул кобуру с автоматическим пистолетом — кольтом 45-го калибра. Вставил обойму, ткнул ногой Сиднея. — Хочешь получить обратно свой «люгер»?
— Зачем?
— Хочешь или не хочешь?
— Хочу.
— Тогда первым войди в эту дверь.
Сидней протянул руку.
— Мне ведь в любом случае первым пришлось бы идти, правда?
Кобб сунул ему промасленный пистолет.
— Может быть, — подтвердил он, — просто приятно чувствовать, что получил награду. Только помни: не убивать цыгана.
Сидней облизал губы, сглотнул.
— Вода у кого-нибудь есть?
— Вот. — Сименон протянул пузатую серебряную фляжку. — Арманьяк.
Сидней открутил крышку, снова чувствуя запах близкой и неизбежной смерти. Глотнул, задохнулся, еще раз глотнул, поднялся с корточек, встал на полусогнутых ногах.
— Теперь пошли, — сказал он.
Первая дверь с кованым черным железным кольцом в виде двух обвившихся змей находилась в десяти футах. Стиснув в правой руке «люгер», Сидней поднял кольцо левой, толкнул створку.
— Заперто.
Тихо двинулся к следующей двери с ручкой в виде мышиного короля.
— Тоже заперто, — шепнул он с облегчением, которое мигом сменилось страхом перед тающими вариантами.
Оставалось три двери. Он подкрался к третьей, с терновым венцом вместо ручки. Сердце грохотало в ушах, пистолет лежал в руке непривычно и ненадежно. Он нажал на ручку, но и эта дверь оказалась закрытой. На четвертой было огненное кольцо с черными язычками пламени, отполированными до блеска ладонями многочисленных поколений.
Прежде чем Сидней успел до него дотянуться, его остановил Сименон.
— Ты уже истощил все шансы на удачу, — сказал он, улыбаясь обвислыми, как у спаниеля, губами. — Дай я попробую.
Сидней посторонился, француз поднял кольцо, толкнул створку. Дверь тяжело открылась внутрь, и Сидней заметил на пороге струйку свежей крови. Сименон сморщился от скрипа, но страдальческое выражение превратилось в удивленное, когда глухой металлический стук возвестил о конце его жизни.