Джон выдернул дробовик из-под мертвого тела. Кивнув Роджеру, он перешагнул через труп, и вошел в дом. В тускло освещенной просторной гостиной он в первую секунду увидел лишь несколько закрытых дверей и лестницу, ведущую на второй этаж. А потом… В тени лестницы стояла женщина. Высокая худощавая, она смотрела на них в упор, сжимая в руках ружье.
— Джонни, берегись! — крикнул Роджер.
Хлопок выстрела Джона прозвучал раньше, чем женщина успела даже шевельнуть рукой. Несколько мгновений она еще стояла, потом, вцепившись в перила, медленно опустилась на пол, крича высоким, словно задушенным голосом.
— Боже мой! — вырвалось у Роджера.
— Не стой столбом! — буркнул Джон. — Возьми у нее ружье. Надо обыскать дом. Что-то пока нам слишком везет.
Роджер с трудом заставил себя подойти к женщине и взять ружье.
— Господи, ее лицо… — ужаснулся Роджер.
— Ты посмотришь здесь, — оборвал его Джон. — Я — наверху.
Он пробежал по второму этажу, распахивая двери пинками. Наконец — последняя. Тут только Джон сообразил, что все это время был практически безоружным — в ружье оставался всего один патрон. Чуть поколебавшись, он распахнул дверь.
В маленькой спаленке на кровати сидела девочка лет пятнадцати-шестнадцати.
— Никуда не выходи отсюда. Поняла? — сказал Джон. — Тогда цела останешься.
— Выстрелы… — девочка смотрела на него расширенными от ужаса глазами. — Мама… папа… Они не…
— Не выходи из комнаты, — холодно оборвал Джон.
В замке торчал ключ. Выйдя из комнаты, Джон запер дверь. Женщина внизу еще кричала, но уже тише. Роджер стоял рядом с ней.
— Ну? — спросил Джон.
Медленно, словно нехотя, Роджер перевел на него взгляд.
— Порядок. Никого нет. — Он снова посмотрел на раненую. — А на плите завтрак готовится…
Тихо вошел Пирри.
— Дело сделано? — сказал он, опуская винтовку. — Так у нее тоже было ружье? А еще есть в доме?
— Ружья или люди? — спросил Джон. — Оружия я не нашел. А ты, Родж?
— Нет, — отозвался Роджер.
— Наверху девчонка, — сказал Джон. — Дочь. Я ее запер.
— А эта? — Пирри носком ботинка ткнул в сторону женщины — она больше не кричала, только тихо постанывала.
— Она ранена… в лицо, — выговорил Роджер.
— В таком случае, — Пирри взглянул на Джона и вскинул винтовку. — Вы не возражаете?
— Лучше бы револьвер, конечно, — сказал Пирри, подойдя к раненой. Прогремел выстрел. Стоны стихли. — Не люблю тратить патроны попусту. Тем более, что они нам еще пригодятся.
— Не такой уж плохой обмен — два дробовика на два патрона, — заметил Джон.
Пирри улыбнулся.
— Эти два патрона я ценю выше полдюжины дробовиков, уж простите мне мою слабость. Но, в общем, вы правы — обмен недурной. Теперь можно позвать остальных?
— Да, — ответил Джон, — думаю, можно.
— Все-таки надо, наверно, сначала убрать куда-нибудь трупы, — сказал Роджер. — Пока дети не пришли.
Джон кивнул.
— Пожалуй, — и перешагнул через мертвое тело. — Там, под лестницей есть чуланчик. Стойте-ка, тут заряды для дробовиков. Сейчас я их достану. — Он вгляделся в темный уголок. — Все равно больше некуда. Давайте ее сюда.
Труп фермера смогли перетащить только втроем. Втиснули его туда же, под лестницу. Потом Джон вышел из дома и помахал рукой. Старый пес сидел на прежнем месте. Теперь Джон заметил, что он слеп. «Кому нужен сторожевой пес, — подумал Джон, — когда нечего охранять?». Но стрелять не стал — зачем переводить патроны?
Наконец, все собрались. Дух пикника исчез — даже мальчишки притихли. Дэви подошел к отцу.
— Папа, кто стрелял? — спросил он чуть слышно.
— Видишь ли, сын, — сказал Джон, глядя мальчику прямо в глаза. — Сейчас такое время… Нам приходится бороться, чтобы выжить, бороться за все. Ты должен понять.
— Вы их убили?
— Да.
— А где они?
— Трупы мы убрали. Давай-ка, заходи в дом. Надо позавтракать.
На пороге растеклась лужица крови, другая — у лестницы. Дэви заметил это, но промолчал.
Когда все собрались в гостиной, Джон сказал:
— Долго здесь задерживаться не будем. На кухне есть яйца и бекон. Еду можно приготовить быстро. Мы с Пирри и Роджером поищем, что взять с собой.
— Вам помочь? — спросил Тихоня.
— Нет. Оставайтесь здесь. Отдыхайте. Впереди тяжелый день.
— Их было только двое? — вдруг сказала Оливия.
— Наверху еще девчонка — дочь. Я запер ее.
Оливия бросилась к лестнице.
— Господи! Она там одна! Она же испугается!
Джон взглядом остановил ее.
— Я ведь уже сказал — у нас нет времени на пустяки. Займись более важными делами.
Чуть поколебавшись, Оливия прошла на кухню. Миллисент — за ней. Анна по-прежнему стояла в дверях, держа дочь за руку.
— Хватит и двоих, — сказала она. — Мы пойдем на улицу. Здесь мне тяжело дышится.
— Как хочешь, — Джон кивнул. — Можешь поесть на улице.
Не ответив, Анна вышла, не выпуская руки Мэри. Тихоня, потоптавшись на месте, вышел за ними. Дэви и Стив забрались на старомодную софу у окна. Напротив мерно тикали старенькие настенные часы. Зачарованно разглядывая их, мальчики шепотом переговаривались друг с другом.
В доме нашли два больших рюкзака и один — поменьше. Набили их провизией — ветчиной, свининой, вяленой говядиной, домашним хлебом, сверху положили патроны.
После завтрака Оливия встала и начала было собирать тарелки. Миллисент засмеялась. Смутившись, Оливия поставила посуду на стол.
— Не нужно, — сказал Джон. — Уходим прямо сейчас. Место здесь, конечно, тихое, глухое. Но все-таки любой дом — ловушка.
Стали собираться.
— А как же девочка? — спросила Оливия.
Джон взглянул на нее.
— А что?
— Ведь мы не можем ее так бросить?
— Если это тебя так волнует, пойди и отопри ее. Скажи, пусть идет на все четыре стороны.
— Но мы не можем бросить ее! — Оливия махнула рукой в сторону лестницы. — С ними.
— Что ты предлагаешь?
— Мы могли бы взять девочку с собой.
— Не глупи, Оливия. Ты ведь знаешь — это невозможно.
Оливия пристально посмотрела на него. Вечная робость и неуверенность вдруг сменились решимостью и твердостью. «Как странно меняются люди в тяжкие минуты», — подумал Джон об Оливии и Роджере.
— Если нет, — сказала она, — я останусь с ней.
— А Роджер? — спросил Джон. — Стив?
— Если Оливия захочет, — медленно проговорил Роджер, — мы останемся вместе с ней.
— А кто пойдет открывать дверь, когда пожалуют новые гости? Ты или Оливия? А может, Стив?
Все молчали. только часы размеренно отсчитывали уходящие мгновения летнего утра.
— Почему ты не хочешь взять девочку? — наконец, сказал Роджер. — Ведь Тихоню мы взяли. Девочка вовсе не опасна.
— Как тебе только в голову пришло, что она согласится! — закричал Джон, потеряв терпение. — Мы убили ее родителей!
— Я бы, наверно, смогла ее уговорить, — сказала Оливия.
— Сколько ты собираешься ее уговаривать? Недели две?
Оливия и Роджер переглянулись.
— Вы идите, — сказал Роджер. — Мы догоним. Вместе с девочкой, если она согласится, конечно.
— Ты меня удивляешь, Родж! — воскликнул Джон. — Не хватает только из-за твоей дурости нам сейчас расколоться, — он посмотрел на часы. — Смотри, Оливия. Даю тебе три минуты. Захочет она пойти — пожалуйста. Но учти — никаких уговоров. Идет? — Оливия кивнула. — Я поднимусь с тобой.
Джон пошел первым, отпер дверь. Девочка стояла на коленях, сложив руки в молитве. Джон пропустил Оливию в комнату, оставшись на пороге. Девочка едва взглянула на них, лицо ее было совершенно бесстрастным.
— Милая моя девочка, — сказала Оливия. — Мы хотим, чтобы ты пошла с нами. В одно безопасное место на холмах. Здесь тебе нельзя оставаться.