Обратно мы ехали в темноте. Михаил явно был чем-то озадачен, но вопросы не спешил задавать. В его голове всё ещё туман.
Прошёл, должно быть, час, прежде чем он начал разговор:
— Это правда вылечит её?
— Конечно, я бы не стала врать.
— А что ты сунула ему в карман? Номер телефона, контактные данные?
— А ты, я смотрю, внимательный. Нет, это были деньги. Они ему сейчас пригодятся. Тем более ни отец, ни табор не возьмутся ему помогать, а парню нужно учиться.
— А ты добрее, чем кажешься, — с усмешкой произнёс он. — Так броситься помогать чужаку не каждый человек может.
— А я и не человек, я чудовище, — как-то безразлично ответила.
Воскресенский резко остановил машину. Щёлкнули ремни безопасности. Повернулся, большими грубыми ладонями притянул моё лицо к своему. Я почувствовала лёгкое тепло его дыхания на своих губах. И это, на удивление, было приятно. Он заглянул мне в глаза и твердо произнёс:
— Да, ты права. Ты не человек — ты лучше человека! И я тобой восхищаюсь!
Блаженное тепло разлилось глубоко внутри и комком свернулось в животе, а потом медленно поднялось к груди. От его слов сразу стало как-то хорошо. Я почувствовала облегчение и даже радость. Хотя обычно мне всё равно на то, кто я. Человек, не человек — всё едино. Наплевать.
Не знаю, что меня стукнуло по голове, но резко схватилась за его запястье и, притянув, укусила. Мужчина не сопротивлялся. Успела сделать несколько больших глотков, прежде чем сумела остановится. Никогда раньше не пила кровь, и даже представить себе не могла, что она такая вкусная. Или всё дело в том, что это его кровь?
Когда взглянула на него, он был бледным, но страха в его лице не было, скорее беспокойство. И не за себя, мать его, а за меня! Меня! Я тут на него зверем напала, кровь пью, а он ещё за меня беспокоится. Сумасшедший!
Резко отпрянула от окровавленного и разорванного запястья. Кровь была повсюду. Главным образом моё лицо, руки и одежда на груди расцвели алыми пятнами. Что же я, дура, натворила?! Надо срочно остановить кровотечение, иначе плохо будет!
А Воскресенский всё ещё с беспокойством вглядывался в моё лицо.
— Всё хорошо? Может, ещё крови? Ты выглядишь плохо. Если тебе нужна кровь, то пей, — сунул разорванное запястье мне под нос.
Алые струйки всё ещё продолжали обильно сочиться из запястья, а мужчина бледнеть. Недолго думая, разорвала собственное запястье, сделала большой глоток чёрной крови, отвратительно на вкус. Снова прижалась к его ране, только на этот раз не пила, а наоборот, вталкивала густую жидкость, смешивая её с его кровью. Медленно, но рана начала затягиваться. В конце концов, не осталось даже шрама.
— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — извинилась. — Такого никогда раньше не было.
Чувствовала себя паршиво.
— А? Ничего страшного. Зато наконец вернётся зрение. Минус три, знаешь ли, это тяжко. Ещё в пятнадцать начало падать из-за нервов и бессонницы. Упало до минус пяти. Почти крот. Потом операция, но она не шибко-то и помогла. Приходилось на работе линзами умчаться, а дома очками... Постой, мне кажется, зрение уже сейчас восстанавливается, хотя, думал, сутки нужны. Нет?
Он выглядел очень довольным. Снял очки поморгал пару раз, надел очки и снова снял.
— В тебя попала большая доза, так что процесс пойдёт быстрее. В течение часа, если не меньше.
— Это не значит, что эффект сильнее при большем количестве?
— Нет, это мало на что влияет. Просто кровь быстрее изменится.
— Ладно, тогда едем?
Он завёл «Форд».
—Ага...
Смущённая, повернулась и взглянула на небо. Звёзды сегодня великолепны. Такие красивые и большие. Давненько я такими их не видела.
А когда я в последний раз вообще на звёзды смотрела?
ГЛАВА XI
НЕДАРАЗУМЕНИЕ
°°°Морра°°°
От злости швырнула со всей силы книгу в стену. И без того растрёпанная старая обложка оторвалась и жёлтые листы посыпались на пол. Несколько из них долетели до моих ног и теперь безжизненно лежали. Евангелиан, неподвижно стоящий рядом с чашкой давно остывшего чая, даже не пошевелился. Ну что ж, оно и понятно — внезапный всплеск эмоций для хозяйки обычное дело. Только вот книг это никогда не касалось. И что могло случиться?
Встала и начала собирать уже безнадёжно испорченную книгу. Собрала все листы в кучу и выкинула в урну, скрытую за панелью в стене. Села обратно в кресло, выхватила остывший чай и несколькими глотками осушила его.
— Госпожа Морра, ещё чаю? — спокойной спросил Евангелиан, однако в его голосе послышалась едва заметная дрожь.