Так как он молчит, я шепчу:
– Точно?
– Точно! – отвечает Кайюк, взглядом бросая мне вызов.
– В начале этой недели Грета Конрад была взята под наблюдение нашими службами. Я лично следил за ней в поезде Париж – Ренн, в котором ехали и вы, предварительно изменив внешность. Верно?
– Нет!
– Вы отрицаете?
– Я отрицаю.
– Это значит, что вы отказываетесь говорить об этом вообще?
– Мсье Ля Палис не смог бы подвести итог более ясно!
– 0'кей! Итак, я продолжаю. Вы загримировались. Следили за девушкой. В поездке принимал участие еще один сообщник. Третий следовал за рулем «Мерседеса»... Я уж не знаю, что вы там наболтали Грете. Но она вышла как будто в туалет, а ваш сообщник выбросил ее на рельсы. Тогда вы поспешили в мое купе, чтобы дернуть стоп-кран. Поезд остановился. Пока я ходил искать труп Греты, вы вместе с сообщником перебрались через насыпь, чтобы сесть в «Мерседес», который вас ждал. Почему вы уничтожили Грету Конрад? Но это загадка второстепенной важности. Другая интересует меня больше, и именно на ней мы остановимся.
– Как хорошо у тебя подвешен язык! – скалит зубы Берю. – Я же...
– Ты же свой прикуси! – выкрикиваю я. Он замыкается в своей обиде.
– Вчера вечером было совершено новое покушение на посольство США на авеню Габриель. Мы убеждены, что ответственность за это преступление несет ваша банда. Так, уважаемый, я говорю вам без обиняков, хотите вы того или не хотите, вы все равно выложите мне все, ясно?
– Не дождетесь, – утверждает Кайюк.
– Я испытываю отвращение к применению крайних мер, но, согласитесь, в данном случае я не имею права колебаться.
– Ты позволишь? – спрашивает Берю, поднимаясь. Он приближается к обвиняемому и начинает снимать куртку. Его намерения так же ясны, как летнее небо. Если я позволю ему вмешаться, то красавчик Серж очень скоро станет похож на мясной паштет.
Кайюк понимает, что пахнет жареным, и нервно теребит свою куртку. Когда Берю поднимает свой кулак в рыжих пятнах, как белые быки Пьера Дюпона, он выдыхает:
– Я хочу вам кое-что сказать!
Я не верю своим ушным раковинам. Уже! Неужели он расколется, этот спесивый тип? Тут что-то не так!
– Пусть мусье говорит! – приказываю я.
Толстый с тоской поглядывает на свои плечи кетчиста.
– Я вас слушаю, Кайюк.
– Я должен сказать вам следующее: вы бессильны против нашей организации. Рано или поздно она одержит полную победу. И, чтобы доказать ваше бессилие, я заявляю вам, что сегодня вечером дом генерала Бигбосса, командующего атлантическими силами, будет гореть!
– Неужели?! – иронизирую я, хотя и с некоторой дрожью в голосе.
– Увидите! А теперь я прощаюсь с вами, мсье! Прежде чем я успел вмешаться, этот недоносок поднес руку ко рту. Он падает как подкошенный.
Пино, дремавший на стуле, принимает его к себе на колени.
– Прошу вас! – ворчит достойный представитель Большого Дома.
Я бросаюсь вперед. Ножом для бумаг разжимаю сведенные судорогой зубы парня. Он умер так же, как Зекзак. Определенно, они действуют по инструкции: как только их берут, они глотают капсулу с цианистым калием!
Хотя его и обшарили сверху донизу, но все же ничего не нашли. Но объяснение у меня есть. Одна из пуговиц его куртки была с секретом и представляла собой капсулу с цианистым калием. Кайюку оставалось только оторвать ее и раздавить зубами.
Кончено, больше ничего... Тишина!
И тут вмешивается треплофон, и, хотите, верьте мне, хотите, вытатуируйте морское сражение на брюхе, Старик спрашивает меня, заговорил клиент или нет. Как всегда, в самых драматических ситуациях не следует терять чувство юмора.
– Как сказать, мсье директор, – хитрю я, – мне нужно срочно поговорить с вами о...
– Хорошо, поднимайтесь!
Я кладу трубку. Берю все понял, он замер как вкопанный, его руки скрючены, будто сжимают лопату.
– Пахнет жа... реным! – произносит он.
– Думаю, да. Это тот вид обмена ударами, который приводит вас прямо в бюро по безработице. Что делать, придется жениться на продавщице галантереи, не умирать же с голоду!
– Что делать с этим типом? – волнуется Пино.
– А что теперь с ним можно сделать? Отправь его на судебно-медицинскую экспертизу.
И я поднимаюсь наверх, чтобы грудью встретить грозовые удары судьбы.
Похоже на грозу, безусловно, но не так, как я себе представлял.
Босс справедлив в том, что расценивает арест Кайюка как победу своих служб. В конце концов он соглашается, что мы не могли предусмотреть трюк с пуговицей. Что его действительно взволновало, так это заявление о покушении на генерала Бигбосса.
– Вы не думаете, что Кайюк блефовал? – спрашивает он меня.
– Нет, патрон. Он казался уверенным в себе. Он бросил нам это перед смертью, как вызов.