— Я же сказал, что буду пробовать тебя на вкус, — я вскрикиваю, когда он протягивает руку, чтобы схватить меня за лодыжку и притянуть к краю кровати, так что я оказываюсь в его власти. — А я не даю лживых обещаний, Лилит.
Я извиваюсь под ним, когда холодный воздух обдувает мою промежность, и пытаюсь сдвинуть бедра, закрыться халатом, но он хватает меня за запястья и одной рукой держит их над моей головой. От сочетания этих двух движений из моего горла вырывается хныканье. Я клянусь, что тени под его капюшоном потемнели.
— Это всего лишь сон, — говорю я скорее себе, чем ему.
— Поведуй, любовь моя, — он тянет свободную руку от моей лодыжки вверх по бедру, медленно и очень крепко, не позволяя отстраниться от него. Затем он перемещает руку между моих ног. Я вздрагиваю, когда легкое прикосновение скользит по моим складкам, давая почувствовать, что это все реально. — Часто снилось, когда я был у тебя между ног?
Словно его душа отрывается от тела, за спиной образуется темная тень, увеличивающаяся в размерах, как настоящее порождение ночи. Рост тени около двух с половиной метров. Она подражает всем движениям Безликого, словно являясь продолжением его самого. Хотя силуэт тени едва заметен, я вижу, что лишь одна его рука больше моей головы. Тем не менее, эта фигура идентична Безликому.
Я пытаюсь отодвинуться, и тут тень обретает собственный разум, тянется к моему горлу и обхватывает холодными пальцами. Давление не причиняет боли, но между ног начинает пульсировать, перехватывая дыхание.
— Это чудовище? — мне удается вздохнуть.
Он ласкает мою горячую промежность, и в его горле раздается низкий рык. Затем он проводит рукой под халатом по мягкой коже моего живота, чтобы схватить за грудь.
— Мы с ним одно целое. Ты считаешь меня чудовищем, Лилит?
Я задыхаюсь, но не от недостатка воздуха, а от того, как он атакует мой сосок. Безжалостно выкручивает и щиплет, будто наказывая за такой вопрос.
Тенистая рука тянется вниз и распахивает халат, открывая меня Безликому и его тени. Я издаю гортанный крик, когда рука тени шлепает меня по груди, оставляя греховный ожог. Не может быть, чтобы он не видел шрамов и моего стыда из-за них. Но его хватка доказывает, что ему все равно. Он говорил, что считает меня красивой.
— Ответь. Дай мне услышать твой голос.
Я хныкаю и дергаю бедрами, пытаясь добиться трения. Я чувствую себя такой жалкой, видя грязный сон о мужчине, которого никогда по-настоящему не встречала. Стону от вида этого чужака, который также, как и я жаждет, чтобы наши тела слились воедино.
Меня так давно не трогали. Со времен первого письма, я никогда так сильно не испытывала недостатка во внимании. Безликий сделал так, чтобы это чувство стало постоянным. Но мне тоже нужны его прикосновения.
— Нет, — я задыхаюсь. Я думаю, что ты ангел, — хочется сказать. Спасаешь меня от смерти. Спасаешь меня от самой себя.
— Не двигай руками, иначе узнаешь, каким чудовищным я могу быть. Поняла? — давление на мое горло усиливается, и его руки переходят к следующему соску, издеваясь над ним так же, как и над другим. — Кивни головой, если поняла.
Я киваю.
Он наклоняется, поражая меня темнотой под своим капюшоном. Моя спина непроизвольно выгибается, когда его грудь ласкает мои соски. Он резко втягивает мою нижнюю губу между зубами, у меня сбивается дыхание. Он лижет ранку и отстраняется, отпуская мое горло.
— Хорошая девочка.
Это просто яркий сон. Это просто яркий сон. Это просто яркий сон.
Руки от тени заменяют его, уделяя моей груди столько внимания, сколько она не получала никогда в жизни.
— Что ты делаешь? — я задыхаюсь, когда он сам опускается ниже, пока мое лоно не оказывается на одной линии с его головой.
— Я принес тебе поесть. Будет справедливо, если ты тоже накормишь меня, — он проводит одним пальцем по моему клитору, затем входит в меня и шипит. — Прекрасно, — я вскрикиваю от совместной стимуляции их рук. — Ты нуждаешься во мне, Лилит. Я принял решение, хочешь знать, какое?
Всеми силами пытаюсь не сказать ему, чтобы он добавил еще один палец и позволил упасть за грань блаженства. Один палец продолжает двигаться во мне, слегка изгибаясь, чтобы попасть в нужную точку. Но его ленивые движения говорят о том, что он даже не пытается.
Он играет со своей добычей.
Охваченная нуждой, я забываю, что он меня о чем-то спросил, пока теневая рука не шлепает меня по груди.
— Говори, любимая.
Мой мозг в слишком сильном бешенстве, чтобы думать о смысле его слов.
— Да.
— Я не просто хочу попробовать тебя на вкус. Я желаю слышать твои крики.
Мои щеки горят.
— Что...
Я не успеваю договорить, когда еще один палец входит в меня, и все вокруг перестает существовать. Есть только он и вихри, движущиеся по его груди. Я не успеваю опомниться, как он опускает голову и начинает лизать мой клитор, как оголодавший, только что получивший первую порцию.
— Блять, — рычит он, и мне кажется, что он смеется сам с собой в недоумении, когда с моих губ срывается стон, пока он дергает за клитор зубами. — Я тебя уничтожу.
Я пытаюсь разжать ноги, и в ответ получаю резкий удар сбоку по ягодице, но потом он хватает за это же место, притупляя боль. Одна из рук - я слишком потеряна в море блаженства, чтобы определить, телесная она или теневая - раздвигает мои ноги, раздвигая их так широко, как только можно, позволяя Безликому завладеть мной.
Его пальцы сгибаются, и я делаю то, что он сказал: кричу. Даже не слышу его одобрительного рыка, когда он продолжает повторять движения, щелкая языком все быстрее и быстрее, как будто я сбегу в любую секунду.