Мое тело напрягается, когда я вижу, как она кладет одну из таблеток между зубами, а затем запивает водой.
— Скоро, — обещаю я, хотя она меня не слышит.
Скоро Лилит будет принадлежать только мне.
Глава 6
Лилит
Утренняя спешка на работе проходит как в тумане. Я пытаюсь убежать от своих мыслей, спрятавшись в них, но мозг не позволяет мне делать это так часто, как хотелось бы. В конце концов, наступает перерыв, и я нахожу свой шкафчик пустым, если не считать осколков моего сердца.
Прошло пять ночей после моего сна о Безликом человеке. Пять дней прошло с момента последнего письма, которое я получила от него. Пять дней прошло с тех пор, как мое тело висело на ниточке, умоляя об освобождении, которое не давалось мне по собственной воле.
Как он посмел так поступить со мной? Он не может вот так просто взять и бросить меня на произвол судьбы. Он так долго играл со мной, но довести до оргазма, а потом просто бросить? Боже, кто я такая, раз не была так зла ни из-за преследования, ни из-за писем, а из-за того, что он не дал мне кончить? Я не могу спать и ворочусь уже пять ночей подряд.
Я все думаю, не привиделось ли мне все это. Ведь он был здесь в одну секунду и исчез в следующую. Запись с камеры стерта, как всегда.
Раньше я думала, что он призрак. Целых два месяца посвятила тому, чтобы найти в Интернете информацию о том, как избавиться от призраков. Он может незаметно войти и выйти откуда угодно, раствориться в воздухе, и так получилось, что только я его вижу. Я даже постоянно носила булавку, потому что, говорили, она уколет любого духа, который попытается прикоснуться. Либо его дух мазохист, либо булавка была еще одной бесполезной попыткой.
Я не суеверный человек, но, признаюсь, в какой-то момент в квартире раскладывала чеснок, пока не поняла, что он от вампиров. Эван жаловался на этот запах несколько недель. После некоторых исследований я потратила свои скудные средства на шалфей. На следующий день безликий оставил мне три пучка этой травы с запиской:
Попробуй еще раз.
Я вычеркнула, хотя и не полностью, воображаемых друзей. Потому что воображаемые друзья не оставляют в сумочке пачки денег и не пополняют холодильник продуктами. Я проверила, это сделал не Эван. Остается два предположения: он действительно талантливый человек или... Нет, это еще менее реалистично.
Где-то в глубине души я знаю, что это был не сон. По крайней мере, не полностью. Я не могла ни сидеть, ни ходить нормально весь день, и все это время чувствовала себя недостаточно оттраханной.
Он сказал, что попробовал меня на вкус. Как это может быть иначе, чем сон? Как еще он мог попробовать меня на вкус? Обычно, если Эван поворачивается во сне, я просыпаюсь. Безликий оставлял на мне следы в течение года, отпечатки рук, синяки или даже ожерелье, а я никогда не просыпалась от его прикосновений.
Но если это был не сон, и Безликий был со мной, почему он не связался после той ночи? Я ничего не слышала и не получала от него. Я даже не видела его в каком-либо отражении. Он никогда не оставлял меня одну так надолго, и я не могу унять боль, которая разрастается в сердце. Я проверяю свой шкафчик, как только прихожу на работу. Каждое утро проверяю кровать, чтобы посмотреть, не упало ли за нее письмо. Я больше не нужна Безликому, а может, и никогда не была нужна. Ему просто было скучно, а я оказалсь легкой добычей.
Без его писем и напоминаний о том, что он существует, я чувствую одиночество. В сердце теперь дыра размером с Безликого человека.
Он оставил меня, и это больно. Он даже не попрощался.
Все, что он оставил, это пятна фиолетового и зеленого цвета, которые со временем снова превратятся в фарфоровую кожу. Как будто этого было мало, он ушел, ничего не сказав; последнее, что он сделал, это оставил наличные в кошельке, как будто я какая-то шлюха.
Сегодняшний обед я купила на деньги Безликого. Все, что я ела, оплаченное его деньгами, оставляло кислый привкус во рту и пустоту в груди. И все же я сижу за раскладным столом в комнате отдыха, на подержанных пластиковых стульях с эмблемой одной из местных школ, и поглощаю пищу в надежде, что она меня полностью насытит.
Я заправляю за ухо выбившуюся прядь волос, почёсываю серьгу, которую надела утром, чтобы она сочеталась с ожерельем. Я даже накрасилась больше обычного, чтобы привлечь его внимание, найти письмо или хотя бы смс о том, что он не забыл обо мне.
Брит заходит в подсобку с почти невинным выражением лица. Я нахмурила брови, когда она направилась прямо ко мне, а не в кабинет.
— Привет, Лили, — начинает она.
Я улыбаюсь ей, надеясь, что она поймет намек, чтобы меня оставили в покое. Но она нацепила свое лицо менеджера, а это никогда не бывает хорошим знаком. В последний раз она смотрела на меня так, когда сократила мои часы на две недели, пока шла реструктуризация.
— Не хотела говорить тебе раньше, потому что мы были заняты, — задерживаю дыхание и жду неизбежного «но». — У нас никогда не было такого вопроса, так что, наверное, это просто вылетело из головы. Но никому не разрешается носить кольца при работе с продуктами.
Я смотрю на нее в замешательстве. Слова «я не ношу кольца» уже на кончике языка. Я почти позволила им сорваться с губ. Потому что, когда я опускаю глаза, все улики доказывают, что Брит права.
И счастье, и страх охватывают меня при виде толстого золотого кольца, обвивающего безымянный палец правой руки. Я вижу слова, выгравированные на кольце, и мне приходится бороться с желанием поднести его ближе, чтобы рассмотреть в присутствии Брит.
Я сглатываю. Клянусь, утром его там не было. Как я его не заметила?
Она с любопытством наблюдает, и я пытаюсь заставить себя улыбнуться.