Когда он нужен мне больше всего.
Я хватаюсь за стойку, когда очередной удар по мозгам заставляет напрячься и расслабиться одновременно. Надеюсь, никто не заметил.
В первые полторы недели после похорон у меня не было другого выбора, кроме как взять больничный. Абстиненция била по мне, как тонна кирпичей, и я, то бросалась к унитазу, из меня ничего не выходило, то лежала в постели между сном и бодростью, когда парализовали наплывы мыслей.
Без зарплаты и без финансовой помощи Летума я не могу позволить себе снова покупать лекарства. Оставшиеся от Летума деньги лежали на запас, а это значит, что я все еще могу позволить себе аренду, электричество и еду, если пойду покупать ее. Так что, по крайней мере, есть за что быть благодарной.
Уголком глаза я замечаю, как Брит бросает на меня очередной жалостливый взгляд. Все мои коллеги тоже. Мне так надоело, что все смотрят на меня, как на сломанную. Я слышала, как они говорили о том, что я всех потеряла. У меня нет семьи, о которой можно по говорить, и нет мужчины, который мог бы согреть простыни. Хотя Эван не согревал простыни перед своей смертью.
День проходит как обычно: я мучаюсь на смене, мой шкафчик остается пустым, а квартира — лишенной смерти.
Летум лишил меня возможности прибегнуть к помощи глубины своего сознания, чтобы спастись. Теперь слезы не просто собираются в моих глазах, они капают не переставая. Каждую ночь моя подушка мокрая, я рыдаю в нее, думая, что это может избавиться от боли. Каждую ночь мои крики становятся все громче, словно Летум услышит меня и вернется.
Но он не возвращается. И никогда не вернется. Я начинаю так думать.
Когда я засыпаю, он не приходит ко мне во сне, несмотря на мои призывы. Вместо этого меня мучают воспоминания о катастрофе. Воспоминания о потере сестры.
Я думала, что уже сломалась, но теперь кажется, что ломаюсь заново. Осколок за осколком от меня отлетает еще один. Меня преследует ужасающее осознание того, что это и есть то самое чувство, когда ты действительно одинок.
Глава 10
Летум
Она думает, что я ее бросил.
Я никогда этого бы не сделал.
Она думает, что я вычеркнул ее из своей жизни.
Я скорее отправлю себя в загробный мир, чем сделаю это.
Каждую ночь в течение последних трех недель я сижу у ее кровати и смотрю, как слезы просачиваются в подушку. Она прижимает ее к груди, разрывая свое сердце, заливая ночь своими печалями. Это самая жестокая битва, - сидеть и смотреть. Мне приходится останавливать себя, чтобы не отнять подушку и не прижать Лилит к себе, чтобы ее слезы впитались в мою душу.
Мое мертвое сердце разрывается на части каждый раз, когда я вижу ее. Глаза моего прекрасного ночного монстра наполнены болью и тоской, в них больше нет той пустоты, в которой она исчезала.
Мне слишком тяжело смотреть на то, как она увядает, но знаю, что это необходимо. Она должна преодолеть это, чтобы мы оба знали, что она принимает меня целиком и полностью. Ее глаза должны открыться, и она должна вспомнить. Это единственный способ двигаться вперед.
Я хочу быть для нее всем. Так и будет. Она ни в чем не будет нуждаться и проживет вечность рядом со мной. Моя Лилит больше никогда не будет одинока, потому что мы будем рядом друг с другом всегда. Моя идеальная пара. Она мой ночной монстр.
Не в силах смотреть на страдания, я продолжаю писать ей. Обещаю, что никогда не оставлю ее, напоминаю о ее силе и красоте. Она не замечает, что кухонные шкафы не опустели, хотя она не ходила в магазин уже три недели. Не заметила она и того, что ей ни разу не понадобилось убираться в квартире.
Я сказал себе, что оставлю в ее покое, лишь бы она выздоровела, но я сам слабак.
Она не понимает, как сильно меня привязала к себе. Она ослабляет каждую частичку меня, от этого я хочу стать кем-то другим, а не просто смертью.
Лилит глубоко вздыхает, облокачивается на руль и пускает одинокую слезу. Последние три дня она каждый день плакала на работе. Возможно, Лилит моя самая большая слабость, но ее слезы убивают саму Смерть. Мне постоянно приходится останавливать себя, чтобы не смахнуть их, не целовать ее до потери сознания, пока она не забудет о будущем, прошлом и настоящем. Пока она не будет думать лишь обо мне.
Я хочу, чтобы моя буря была не просто облаками. Я хочу, чтобы она была молнией, раскалывающей деревья. Громом, который последует за ней, сотрясая дома и заставляя детей кричать в своих кроватях. Ее назвали в честь Матери демонов, и она будет процветать.
Лилит вытирает с щеки слезы и выпрямляется. Она выпячивает подбородок, словно притворяясь, что не плакала.
Моя лилия начинает цвести. Это самое чудесное зрелище.
Двигатель заурчал, и я наблюдаю с пассажирского сиденья, как она выезжает с рабочей парковки и направляется в противоположную от дома сторону.
— Куда собралась, мое ночное чудовище? — спрашиваю я, хотя она не слышит.
Здания редеют и сменяются соснами и кустами. Минуты пролетают за минутами, мы все дальше удаляемся от города, пока она не сбавляет скорость и не сворачивает на кладбище.
Ох. Маленький цветочек пришел попрощаться.
Она выключает зажигание, но не выходит из машины, а просто смотрит вперед, словно сомневаясь в своем решении. Я провожу ладонью по ее щеке в тщетной попытке заставить сделать то, что она должна.
Я буду ждать ее всю жизнь. Но хочу завладеть ею как можно раньше.
Моя полуночная буря крутит кольцо, которое я ей подарил, и дергает за ожерелье, словно проверяя, на месте ли оно. Я не могу понять, что она чувствует, когда смотрит на украшение; видит ли она в нем силу или слабость.
Она открывает дверь и идет к могилам, скрытым за линией деревьев. С тех пор как она очнулась от комы, ее нога не ступала на кладбище Миллард. Она ни разу не попрощалась с сестрой и не посетила могилу родителей. Когда Эван умер, она отказалась следовать за катафалком к месту упокоения.