Я прищуриваюсь и закрываю глаза, понять, что это. Это почти похоже на... стон?
Табуретка скрипит о деревянный пол, я пытаюсь определить местонахождение звука. Он доносится откуда-то из квартиры.
Ногти оставляют полумесяцы на ладонях, и я нерешительными шагами иду за звуком в свою спальню. Чем ближе подхожу, тем больше убеждаюсь, что это точно женский стон.
Сердце замирает при мысли, что Летум мог оставить что-то. Пусть даже это будет не совсем обычный подарок. Я пытаюсь избавиться от этого чувства, хотя должна злиться на него за то, что он меня бросил. Мне неприятно это признавать, но то, что он оставил меня одну, заставив столкнуться с собственными эмоциями, было лучшим, что он мог сделать. Если бы он не оставил меня, я бы не смогла прийти к Далии и родителям.
Искусственный серый свет проникает в мою комнату со стола, как раз оттуда доносятся стоны. Неужели меня взломали и поставили всплывающее окно с порнографией? Нет, этого не может быть. Я давно не пользовалась ноутбуком.
Подхожу ближе, пытаясь заглянуть через офисное кресло. Сначала видеозапись зернистая, как будто снятая на старую камеру. Затем различаю на видео очертания: одинаковые белые прикроватные тумбочки, у которых отсутствует одна ручка, краденые сенсорные лампы, которые не подходят друг к другу по обе стороны кровати, деревянное изголовье с реечными панелями и хрустящие белые простыни с зеленым пододеяльником, сбившимся в кучу у ног.
Я видела эту спальню сотни раз.
Это моя спальня. Стоны доносятся от меня. С камеры.
На видео мои руки сложены над головой на кровати, и я стону, покачивая бедрами.
— Летум! — кричу я на видео, когда все мое тело выгибается. Но на экране больше никого нет.
На экране никого нет. Время запечатлело ту самую ночь, когда мне приснился Летум в лесу.
Видео мелькает, и я стою на руках и коленях с открытым ртом, издавая рвотные звуки, когда мое тело подается вперед, словно в меня вонзаются невидимые пальцы. Потому что так оно и было. Душа Летума.
Все это время это был он. Он вырезал запись прямо с камеры и сохранил ее. О боже. Должно быть, он сохранил сотни часов записей обо мне. Или, может быть, о нем, о нас.
При воспоминании о той ночи по венам разливается тепло. Неужели он пересматривал видео, чтобы получить удовольствие? Боже, а что если есть сны, которые я не помню?
Сердце замирает, когда я замечаю рядом с ноутбуком свернутый коричневый пергамент. Три недели не было ни общения, ни писем. И он выбрал именно сегодняшний день, чтобы выйти на связь?
Не теряя времени, я хватаю письмо со стола и разворачиваю его так, словно от этого зависит моя жизнь.
Как я жажду ощутить вкус ночи. Как хочу услышать шум бури. Я приду за тобой, любовь моя. Как только откушу кусочек, ты станешь моей, до конца вечности.
Возбуждение, скопившееся у меня между ног, только нарастает. Я пытаюсь сделать вид, что записка меня не интересует, но спешу на кухню, чтобы съесть свой ужин, забыв о том, что он не связывался со мной уже несколько недель.
Увижу ли я его сегодня во сне? Выйдет ли тень?
Я поглощена мыслями о том, что может произойти, пока сплю, и в голове крутятся слова: «Я приду за тобой». Он уже говорил это раньше, и каждый раз это было похоже на обещание. В этот раз, похоже на обратный отсчет.
Я скорее жду ночи, волнение разливается по венам, отчего я спешу заснуть как можно быстрее. Я так давно не испытывала головокружения, что уже забыла, каково это.
Первые тридцать секунд вода в душе холодная, затем медленно нагревается. Здесь мало места, но вполне могут поместиться два человека. Правда, я не выяснила, так ли это.
Горячая вода каскадом льется по телу, успокаивая уставшие мышцы. Между ног болит, когда я вспоминаю видеозапись и ночь, когда она была сделана. Думает ли он об этом так же часто, как и я? Что еще может сделать со мной та тень? Я знаю, что должна рассердиться, потому что это вторжение в мою личную жизнь, но лишь возбуждаюсь.
Моя рука скользит по разгоряченной коже и находит то место, которое просит облегчения. Я прикусываю губу, обводя чувствительную плоть. Мне не терпится дождаться сна, и я не могу даже представить на секунду, что сегодня во сне ничего не будет
У меня перехватывает дыхание, когда я ввожу в себя палец, представляя, что это он. Или его тень, я не придирчивая.
За долю секунды до того, как меня прижимают к стене, на затылке колит. Прохлада кафеля кусает мои ноющие соски и посылает искры в самое сердце. Я вдыхаю парной воздух и аромат утренней росы.
Пальцы Летума перебирают мои волосы, удерживая мой взгляд на белом кафеле. Он без колебаний погружает в меня свои пальцы. Наслаждение пронзает, и я вскрикиваю, откидывая голову ему на плечо.
— Как я скучал по тебе, любовь моя, — шепчет он мне в ухо. Погружаясь еще глубже, все мое тело содрогается. — Нет ничего лучше дома.
Как он может думать, что девушка, покрытая шрамами, его дом? Как он видит меня и не отшатывается? Вместо этого налившийся член Смерти прижимается к моей заднице, не оставляя между нами ни малейшего пространства. Возможно, в его глазах у меня нет шрамов, а может быть, они есть, и он считает их красивыми.
Я пытаюсь двинуть бедра вверх, не теряя при этом оцепенения от удовольствия, которое доставляют его пальцы, и высовываю руку из-под себя, чтобы почувствовать, не надет ли на нем капюшон.
Он отпускает мои волосы, чтобы отвесить жестокий шлепок по заднице. Кровь стынет в жилах каждый раз, когда его бедро касается меня.
— Ты не покидаешь мои мысли ни на секунду, — он толкает меня бедрами, заставляя почувствовать каждый сантиметр его твердого члена на горящей коже. — Я полностью в твоей власти, Лилит.
Пот смешивается с горячей водой в душе, и я отмахиваюсь от пара, когда протягиваю руку, чтобы выключить воду.