Приближаясь к тайнику, Бабкин постепенно сбавлял темп движения. Его чувства были обострены до предела. Он помнил о том, что тело егеря натренировано, но так же был уверен, что справиться с ним без труда, если только тот не начнёт стрелять. В человека стрелять не так-то просто, тем более, если он без оружия.
И вот уже Гришка уловил запах реки, услышал шум переката, увидел огромную корявую лиственницу, знак схрона, почувствовал внутренним звериным чутьём присутствие человека, пригнулся, почти распластался над землёй, укрываясь за стволами деревьев и в следующую минуту, оказался за спиной ничего не подозревающего егеря. Казалось, Бабкин перестал даже дышать.
Гроза охотников, человек, который никогда и ничего не боялся в тайге, человек за много лет, привыкший от имени правила, от имени инструкции, наказывать в тайге любого не разбираясь законно или нет, тот ведёт охоту, стоял расслаблено, не сняв с плеча винтовку, и со снисходительной улыбкой ждал появление Григория. Он ждал охотника именно с той стороны, откуда тот должен был бы появиться. Егерь не проанализировал, не просчитал возможностей браконьера и был уверен, что задержит Бабкина, конфискует у него оружие и наложит внушительный штраф, за попытку незаконного промысла.
Гришка, как зверь перед решающим броском на жертву, выпрямился во весь рост и беззвучно швырнул в сторону обломок сучка. Егерь мгновенно среагировал на звук, но за это время Бабкин сделал два прыжка, сорвал с его плеча винтовку и одним ударом сбил мужчину с ног. Затем, не давая опомниться несчастному, заставил его взглянуть на своё лицо, натянул на голову его же плащ и завязал накрепко поверх головы. Дальше Бабкин действовал расчётливо и не торопясь. Он знал, что услышит звук моторной лодки издалека, если брат поверженного егеря, задумает вернуться к месту засады.
Мужик под плащом, наконец, опомнился, заорал, стал материться глухим голосом, попытался вырваться, но Гришка вмиг придавил его и ловко связал руки куском капронового троса. Далее Бабкин работал, словно началась настоящая охота, только не на зверя, а на человека. Он одним профессиональным движением опытного таёжника, разрядил винтовку егеря и резким взмахом разбил её о дерево, затем сдёрнул с мужика сапоги и закинул добротную обувь и покорёженное ружьё в реку в самый центр огромной ямы. Всё это Гришка проделал в полном молчании, чтобы пострадавший даже по голосу не смог догадаться, кто с ним расправился.
Затем преступник тщательно осмотрел место и, не обнаружив нигде своих следов, ходко пошёл в обратную сторону, туда к своему тайнику, но совсем другой дорогой, не той по которой добирался до места засады блюстителя охотничьего порядка.
Обратный путь прошёл без сюрпризов, пересекая автомобильную дорогу, он никому не попался на глаза.
Осторожно пробрался к схрону, быстро переоделся и не торопясь спустился по реке ниже парома. Там на плёсе у Григория действительно стояла сеть, которую обязательно должен увидеть паромщик и другие свидетели его рыбалки.
Так и случилось.
Люди с парома и сам шкипер вовремя заметили спешащего Бабкина и не стали отцеплять посудину от причала, дождались рыбака и даже поинтересовались уловом. Таким незамысловатым путём сложилось алиби охотника, теперь никто не смог бы указать на то, что это он устроил нападение на егеря находящегося при исполнении своих служебных обязанностей.
Находясь во дворе своего дома, Бабкин услышал шум лодочного мотора. Он узнал характерный звук инспекторской лодки. Григорию вдруг стало как-то не по себе? Тоска, перемешанная с запоздалым страхом от содеянного преступления на реке, на какое-то время охватила душу. Однако он напрягся и переборол тревогу, откинул сомнения, представил в воображении, как брат егеря освобождает самоуверенного мужика, хохотнул зло и стал собираться на промысел.
Охотник не сомневался, братьям ни за что не удастся обвинить его в жестоком хулиганстве, так как на злополучном месте он не оставил никаких улик, ни одного следа. Гришка был уверен, что не совершил криминальный поступок, если не считать уничтожения оружия пострадавшего егеря. Ему даже не пришло в голову, что лишение человека свободы строго карается законом.
Спустя какое-то время, он успокоился окончательно, завёл свой старый потрёпанный временем жигулёнок первой модели и поехал окольными путями в тайгу, в то место, где он в глухом укромном ельнике всегда во время охоты прятал от посторонних глаз легковушку.
Везение не покидало охотника.
Бабкин с невероятной лёгкостью к восьми часам вечера поднялся на заветный солнцепёк и между небольших скалок увидел оленя.
Спустя ещё полчаса подкрался к зверю и с одного выстрела завалил его. Гришки вновь сопутствовала удача. Марал, перед тем как окончательно сдохнуть, сделал два прыжка и свалился в глубокий узкий лог.
Всю дальнейшую работу охотник проделал быстро и чётко, как некий живой механизм. Он спустился к поверженному зверю, спилил с его головы крупные поросшие нежной бархатистой шерстью рога, тщательно замаскировал тушу оленя камнями, логом вышел к лесу и только тогда прикинул примерный вес пантов.
Рога оказались тяжёлыми, не меньше шести килограммов. Охотник удовлетворённо крякнул, он помнил, что рога добытого накануне зверя весят почти пять килограммов. По договору скупщику необходимо сдать не меньше десяти. Ценной продукции хватало с лихвой.
Охота по невероятному стечению обстоятельств удалась и теперь, нет надобности, искать ещё одного зверя.
Гришка замазал место среза на рогах глиной, тщательно забинтовал его, уложил трофей в рюкзак и быстро двинулся старым следом к спрятанному автомобилю. Тайга натужно гудела, хотя движения воздуха не ощущалось. Ветер был верховым, и такое состояние погоды было на руку охотнику.
***
Егерь Иван Нагорный едва не отдал Богу душу. В первые мгновения, когда лохматый чёрт с черными когтистыми паклями и огромными глазами, скрутил его, применив неимоверную силу, егерь от страха потерял дар речи и даже сикнул в свои фирменные галифе. Потом, когда бес на минуту вырубил его, сорвал сапоги и наглухо замотал голову какой-то плотной тряпкой, Иван стал задыхаться, ему не хватало кислорода, а чёрный страх стискивал сердце мёртвой хваткой. В какой-то момент Иван лишился сознания. Егерь подумал, что это случилось не от удара по голове, а от страха и нехватки воздуха. Сколько времени это длилось Иван не смог определить, не смог сосредоточиться и не понимал, что происходит на самом деле.
- Что это было? - Мелькнула тупая мысль, когда сознание вроде бы прочистило голову. Он с большим трудом пошевелился и понял, что повязан и закутан с ног до головы, хотя ноги мёрзли. Он с трудом разлепил глаза. Вокруг стояла глухая темнота.
За тридцать лет в тайге с егерем ни одного раза не случалось что-то подобное. Он всегда первым замечал зверя или браконьера, мог выследить того и другого и атаковать первым и никогда не верил в нечистую силу в образе мифического лешего. Возможно, страх перед неизвестным существом каким-то необъяснимым образом затуманил его рассудок, исказил картину случившегося, заставил трепетать перед неведомой угрозой?