Сумку нахожу там же, где и оставила. Нужный флакон сам прыгает в руки. Выпиваю половину. Со стороны леса доносится хруст веток и приглушенное ржание. Подхватываю вещи и возвращаюсь к тайнику. Забираю седло. Жар сменяется легким ознобом. Яд очень сильный. Антидот к нему придется принимать в несколько заходов. Ближайшие пару дней мне обеспечены проблемы с терморегуляцией и головная боль, не говоря уже о строгой диете. Это малая цена для мести и информации.
Конь выбирается на берег спустя четверть часа, когда в магическом поле уже ощущается волнение и колебания, предшествующие явлению кого-то из истинных. Только встречи с ними мне не хватало. Закрепляю седло на скорую руку, забираюсь следом и отчаянным усилием активирую одно из спящих заклинаний. Ведьмина тропа ложится под копыта. Неотслеживаемый путь отхода, припасенный на крайний случай.
Оборачиваюсь в сторону леса и встречаюсь взглядом с Эскаларом. Темный не делает никаких попыток меня удержать. Но взгляд его не обещает ничего хорошего для нашей следующей встречи. Это тоже цена. Подстегиваю коня, который срывается в безумную скачку. Ничего еще не окончено. Самое сложное впереди...
Часть 1. Молот ведьм. Олеж
В этом мире я гость непрошенный,
Отовсюду здесь веет холодом.
Непотерянный, но заброшенный
Я один на один с городом.
Н.Носков "Это здорово"
Глава 1
Южные волны лениво накатывали на берег. Золотистый песок щекотал кожу. Солоновато-йодный запах привязался к волосам. Взгляд медленно скользил по горизонту.
День догорал в пламени заката, окрасившего море в рыже-желтые краски. Здесь с трудом верилось, что где-то далеко в океане существует Юта. Что весь мир снова застыл на грани и, задержав дыхание, ждет перемены магов у вечного поста. Если все пройдет гладко, следующий год станет одним из самых спокойных. Подошла очередь погодников — Морлаон и Хайгель лучше других справлялись со сдерживанием вихря. Скоро все станет ясно.
По воде зашлепал камешек, пущенный умелой рукой. Подпрыгнул пять раз, прежде чем скрыться в море.
— Почему тебя это увлекает? — спросил Олеж.
Тейрун, стоящий в стороне, пожал плечами.
— Детская забава... Чем дольше живешь, тем больше цепляешься за то, что когда-то было дорого. Чувства умирают. Но их агонию можно продлить.
Он подхватил еще один плоский камешек и пустил его следом за предыдущим.
— Ты также цепляешься за свою ненависть к Оливии?
Темный бросил на него короткий взгляд и усмехнулся.
— Ненависть придает нам сил. Когда она направлена на кого-то из носителей Тьмы, она усиливает его и ослабляется того, кто ненавидит. А когда дело касается светлого все наоборот. Ненависть ослабляет Свет и питает Тьму. Представь, какой силой обладала бы плетунья, не будь меня.
— Не пытайся убедить его, что действуешь исключительно из рациональных соображений, — произнес Илей.
Он сидел на мокром песке и рисовал что-то прутиком, найденном на берегу. Волны омывали его ноги, но не достигали рисунка. Не магия. Точный расчет правильного места, выработанный годами практики. Братья каждый новый год проводили здесь, на этом берегу. Вдвоем. Сегодня Олеж составил им компанию. Они не возражали, а у него все равно не имелось других вариантов.
— Я лишь объясняю некоторые нюансы, — легко откликнулся князь.
Их общение походило на старую игру, правила которой давно известны и никогда не нарушаются. Братья не ссорились. Не пытались оспаривать мнение друг друга. Лишь дополняли или обменивались мелкими замечаниями. И оба донельзя вписывались в окружающий пейзаж. Казались столь же неотъемлемой частью как море. Солнце. Песок. Аромат соли и йода.
— А любовь может ослабить темного? — спросил Олеж.
Братья обменялись странными взглядами. Слово взял целитель:
— Любовь обладает столькими оттенками, что не является ни светлым, ни темным чувством. У князей и ведьм она может приобрести черты одержимости, когда любимый необходим постоянно. Они лишают свободы в своей страсти и тем самым уничтожают того, кого любят. Бывает и по-другому. Когда любовь превращается в желание управлять, подчинить своей воле, сломить. Она обретает черты жестокости. И иногда обе этих крайности сливаются в одну. О каком Свете здесь может идти речь? Если же рассмотреть любовь как способность отдавать, не требуя ничего взамен. Бескорыстно, как это часто приписывают нам, то здесь мы тоже можем перейти черту допустимого, когда любовь превращается в жертвенность. А это уже полное отсутствие любви к себе. Или даже ненависть. Кого она усиливает? Если жертва нужна темному, то все прекрасно, а если нет... Все слишком сложно, чтобы судить.