— Вижу, — буркнул Сорокин. — Хочешь, я расскажу тебе одну интересную историю? Произошла она в середине прошлого года, в восемьдесят первом Термезском погранотряде. Хочешь послушать?
Я только пожал плечами.
— Погранец, служивший на одной из тамышних застав, познакомился с девчонкой в местном кишлаке, — начал особист, — Стал по выходным отпрашиваться к ней в гости, познакомился с семьей. Сам узбеком был. Стал их семье хорошим другом. Девчонку к нему даже сватать собирались. А потом папаня той девчонки принялся ему потихоньку рассказывать, мол, мы, мусульмане, должны помогать друг другу. Мол, твориться на афганской земле несправедливость. Страдают там истинные мусульмане. Девочка солдатику даже подарочек преподнесла: платок с вышивкой.
— Я догадываюсь, чем все кончилось, — сказал я, когда Сорокин выдержал многозначительную паузу.
— А потом папаня той девчули ему и говорит, — продолжил особист, сделав вид, что не слышал моих слов, — видишь, на платочке узор? Если встретишь кого-то с таким же платочком, на котором такой же узор, выслушай этого человека.
— Встретил, — догадался я.
— Встретил, — кивнул Сорокин, — дедка старого. Да только перед этим, семейство девчонки снялось с места. В горы ушли. Планировали сбежать на ту сторону, а дед узбеку набрехал, что их наши взяли, за промусульманские враждебные, видите ли, настроения. И если он хочет отомстить за нее, должен потравить всех собак и лошадей на заставе, а потом уйти за границу, чтобы воевать против шурави. И знаешь что? Он правда собирался. Хорошо, вовремя взяли!
— Если вы намекаете на мою связь с духами, это глупости.
— Кончай выделываться! — Вдруг сорвался Сорокни, — отвечай, как тебя контролирует Юсуфза? Что тебе пообещали? Что ты обязан сделать за то, что его люди сохранили тебе жизнь⁈
Глава 5
— Вы хотите сказать, что подозреваете меня в измене Родине? — Не повел я и бровью.
— Потому что ты не мог выйти с горы просто так, сам! Не мог и все! Кроме того, Усуфза подсунул тебе своего сынка, чтобы вывести из-под подозрений! Так и было, да?
— Родного сына? Ради диверсии? — Хмыкнул я. — Вам самому не кажется это странным?
— У него их пять! Видимо, Юсуфза считает, что одним можно пожертвовать, чтобы подорвать боеготовность заставы! Значит так.
Сорокин взял какую-то тетрадь Тарана, бегло просмотрел, что в ней написано. Потом, убедившись, видимо, что ничего серьезного, выдрал из середины листочек, взял ручку и положил все это на край стола.
— Пиши, Селихов, как все было на Бидо. Да во всех подробностях. Пиши, как ты выбрался с горы и кто тебе помог. Пиши, что ты должен был сделать для Юсуфзы и кто тебя контролирует. Как осуществляются контакты. В общем, пиши все.
— Это допрос, товарищ капитан? — Спросил я таким строгим тоном, что Сорокин даже удивленно нахмурился.
— Можешь считать, что да!
— Тогда могу я познакомиться со всеми документами по моему делу? А еще хотел бы спросить, если меня подозревают в таком тяжком преступлении, как измена, почему я еще не в наручниках?
Сорокин гневно надул брови. Он занервничал. Я видел это по легкой испарине, выступившей на его широком лбу, под куцей челкой светло-русых волос. Однако, стоит отдать должное капитану, на лице не отразилось этих эмоций. На нем, скорее, было написано что-то вроде: «ну как же ты достал, салага? Не видишь, тебя к стенке приперли? Давай уже, сознавайся, не рой самому себе яму».
Да только сознаваться то было не в чем. Я совершенно точно понимал, что все происходящее — личная инициатива Сорокина. У него на меня ничего нет и быть не может.
Сорокин был в себе уверен и дерзок. Он полностью полагался на свой авторитет и суровую репутацию офицеров особого отдела. Потому и решил: «а чего запариваться с доказательной базой?» Можно же нажать на бойца, и тот сам во всем раскается. Зачем он со всем этим затеялся? Скорее всего, чтобы выслужиться. Другой версии у меня не было.
Возможно, с кем пожиже, такое его давление и прокатило бы. Например, с зеленым солдатиком-первогодкой, который трепетал от одного лишь факта, что сидит перед особистом. Но со мной эти штучки не пройдут.
Я был почти уверен, что Сорокин решил строить свое «расследование» от моего признания. Потом, с моей же помощью, собрать «улики». М-да. Видимо, расслабился он в своей оперативной работе.
В моей прошлой жизни мне не раз и не два приходилось сталкиваться с офицерами особого отдела. Бывали среди них и хорошие, и плохие ребята. Люди же, чего тут попишешь? С одним таким, будучи офицером, я даже дружил. Петькой Солодовым. Майором. Интересно, как он там? Бегает жеж где-то по степям да горам Афгана вместе с моей ротой сейчас зеленым сержантом. Вернее, теперь уже с Сашкиной ротой.