Услышав грохот ботинок, Вар’кир поднял задумчивый взгляд от горящей жаровни.
— Ты видишь в огне их тени, капеллан? — спросил Нумеон, понизив голос из уважения к святилищу.
— Я вижу Зонна, Орна, Ран’да, Задара, Кур’ака… Я вижу мертвых, брат-капитан.
— Но не нашего отца. Вулкан никогда в огне не появляется, — заметил Нумеон, опускаясь на колени рядом с Вар’киром.
— Нет, никогда. — Он посмотрел Нумеону в глаза, выражая искренность. — Я знаю, что мы не сходимся во взглядах на ситуацию с нашим с отцом. Мне жаль, что я не верю в его воскрешение, как ты, но рисунок из пепла на лице чудес не явит.
— Мы живы. Разве это не чудо?
Вар’кир кивнул и вновь повернулся к огню:
— Живы, но не все.
— И никто на борту этого корабля не скорбит о потерянных больше меня. Я повинен в их смертях.
Нумеон на мгновение отвлекся, вспоминая погибших. Рука на плече выдернула его из мрачной задумчивости.
— Это огромный удар — что мы так и не добрались до Ноктюрна. Но на Терре мы хотя бы сможем принять участие в войне.
— Твоя вера, как всегда, делает тебе честь. Но не мы не добрались, а я. Вулкан до сих пор лежит в гробу, потому что мне удалось провести нас сквозь шторм.
— Мы вернемся, Артелл. Когда война закончится и восстание Хоруса подавят, мы проводим Вулкана в последний путь.
— Знаю, но уже не я поведу, а ты.
Вар’кир резко повернулся к нему, непонимающе хмурясь:
— Куда, Нумеон?
— На Ноктюрн.
Вар’кир покачал головой и начал вставать.
— Как вижу, ты продолжаешь себя обманывать. Я надеялся…
Латная перчатка легла на его запястье, не дав договорить. Вар’кир посмотрел на нее, потом на Нумеона.
— Отпусти меня, Артелл, — произнес он спокойно, но твердо. — Слишком далеко нас завели эти губительные мечты. Мертвые в нашем крематории — тому подтверждение!
— Загляни в огонь! — потребовал Нумеон, крепко удерживая капеллана, и указал на жаровню. — Загляни, Вар’кир.
— Я уже столько раз это делал. Там ничего нет. Только пламя. — Он опять опустил взгляд на свое запястье. — А теперь отпусти меня, брат, — повторил он сквозь стиснутые зубы. — Я не могу больше быть частью этого безумия.
— Ты видел Вольное пламя.
Увидев, что капеллан наконец слушает, Нумеон отпустил его.
— Это ничего не доказывает. Передо мной был бесконечный, вечный огонь. Я видел иммолус, «всепоглощающий», — сказал он, цитируя Прометеево кредо. — Смерть всему.
— И что же выходит из этого огня, капеллан? Что нам говорит кредо?
— Каждая смерть ведет к перерождению, таков Круг огня. Но это не значит, что Вулкан вернется. Интерпретаций может быть сотни.
— А ты не думал, что не видел Вулкана, потому что видел что-то другое? Потому что должен был увидеть что-то другое?
— Брат, говори нормально, или я уйду и посоветую отстранить тебя от командования.
— Бесконечное всепоглощающее пламя, — сказал Нумеон, — это Смертопламя, гора на Ноктюрне, вечная ярость. Это иммолус, капеллан. Ее ты видел.
Уверенность Вар’кира на секунду ослабла, и он нахмурился:
— Я не понимаю.
— Загляни еще раз. Загляни в пламя, прежде чем мы вновь бросимся в шторм, рискуя жизнью и душой, — попросил Нумеон и услышал эхо слов Магнуса.
Вар’кир вновь опустился на колени и заглянул в пламя.
Глава 53
Сбор погребального огня
Зитос собрал легион в зале реликвий.
— Все на месте, Нумеон, — доложил он, встретив капитана у входа.
Позади, в темноте Игнеума, полыхало пламя. Треск углей нарушал тишину, а длинные подергивающиеся тени растянулись до пустого стола, за которым в последний раз собирались сыны Вулкана. Сейчас воины стояли возле большой жаровни.
Приблизившись, Нумеон не мог не заметить, как мало их осталось. Израненные Саламандры стояли небольшим полукругом, огонь освещал измученные лица и побитые шлемы. Пепел из крытого поддона жаровни витал в воздухе, как пыль.
Заняв место среди остальных, Нумеон протянул руку к котлу и поддержал огонь горстью черного угля. — Итак, мы собрались, чтобы решить свою судьбу. Он посмотрел на собравшихся, пытаясь определить их настроение. Из тех, кто покинул Макрагг, осталось меньше половины. Огромная потеря.
— Я не вижу перед собой побежденное братство, — обратился он к ним, на мгновение встретившись взглядом с Вар’киром, который ответил коротким кивком. — Я вижу в вас решимость.