Он провел меня в маленькую кухню, выложенную итальянским кафелем. На стенах висела медная утварь, начищенная до блеска. Я взобралась на высокий табурет, стоявший рядом с изразцовой печкой, а он принялся варить кофе.
— Итак, кто попросил вас расследовать убийство Нэнси? Ее мать? Не уверен, что полицейские станут выслуживаться перед здешними политиками и убеждать народ, что правосудие идет своим неумолимым курсом.
Он покосился на меня, ловко собирая кофеварку.
— О нет. Если вы хорошо знаете миссис Клегхорн, вы должны понимать, что она не намерена мстить.
— В таком случае кто ваш заказчик?
Он повернулся к холодильнику, достал оттуда крем и тарелку со сдобными булочками.
Я бессознательно наблюдала сзади, как натянулись брюки, когда он нагнулся. Шов почти разошелся. Еще пара наклонов — и может возникнуть пикантная ситуация. Я честно удержалась, чтобы не уронить тарелку ему на ноги, и выждала, пока он опять не повернется ко мне лицом, готовая дать ответ.
— Нанимая меня, мои клиенты платят в том числе и за конфиденциальность. Если бы я выболтала их секреты вам, я вряд ли могла бы ожидать, что и вы раскроете мне свои, верно?
Он покачал головой:
— У меня нет никаких секретов. По крайней мере, в отношении Нэнси Клегхорн. Я адвокат ПВЮЧ. Я работаю на несколько групп общественности. Моя специализация — законность соблюдения общественных интересов. С Нэнси замечательно работалось. Она была организованной, имела ясную голову и знала, когда идти напролом, а когда отступить. Не в пример своему боссу.
— Кэролайн?
Трудно было представить Кэролайн Джиак чьим-то боссом.
— Итак, ваши отношения с Нэнси были чисто профессиональными?
Он передал мне кофейную чашку:
— Не пытайтесь подловить меня, Варшавски. Я играю в игры с большими мальчиками. Хотите сливок? Рекомендую. Видите ли, это ослабляет действие кофеина и помогает уберечься от рака желудка.
Он поставил передо мной тяжелую фарфоровую кружку и сунул тарелку с булочками в духовку.
— Нет. У нас с Нэнси был недолговременный флирт пару лет назад, когда я начинал работать в ПВЮЧ. Она переживала тогда неприятности, а я десять месяцев до этого развелся. Мы были утешением и поддержкой друг другу, но не смогли предложить друг другу ничего особенного. Кроме дружбы, которая достаточно своеобразна, если ничем не подпитывается. Конечно же не тем, чтобы бить своих друзей по голове и топить их в болоте.
Он вытащил булочки из печи и взобрался на табурет слева от меня. Я отхлебнула великолепного кофе и взяла булочку с черникой.
— Я предоставлю полицейским выяснить ваши действия в тот день, шаг за шагом. Где вы были в два часа пополудни в четверг и так далее. Меня же интересует вот что: кто все-таки преследовал Нэнси, как она полагала? Не считала ли она, что навлечет гнев Дрезберга? А может, это действительно было связано с восстановлением завода?
Он поморщился:
— Фантазии малышки Кэролайн… От них мне хочется бросить эту затею. Нехорошо, конечно, для адвоката… Честное слово, я не знаю. Мы оба разозлились как черти после того слушанья две недели назад. Когда мы с Нэнси разговаривали во вторник, она сказала, что не исключает и политических интересов и намерена попробовать, сумеет ли она выяснить, не Юршак ли заблокировал решение. Я работал над юридическими документами, пытаясь понять, как обойти столичные санитарные службы, чтобы получить разрешение. Может, стоило получить разрешение у властей штата и подключить государственный департамент.
Он рассеянно сжевал вторую булочку и намазал маслом третью. Его заплывшая жирком талия убедила меня отказаться от предложенной мне тарелки со сдобой.
— Итак, вы не знаете, с кем она говорила в офисе Юршака?
Он покачал головой:
— У меня создалось впечатление… ничего конкретного, правда, чтобы быть уверенным, но думаю, у нее был там любовник. Кто-то, кого она немного стеснялась показывать, и не хотела, чтобы о нем знали ее коллеги или кто-то, кого, как она считала, следует уберечь. — Он уставился в пространство, пытаясь облечь свои ощущения в слова. — Она скрывала, с кем обедала… ее нежелание идти на игры «Ястребов» — у нас был совместный абонемент… ну и так далее. Итак, она, возможно, получила информацию от него и не хотела, чтобы я знал об этом. Последний раз, когда мы говорили с ней — как раз сегодня исполнится неделя, — она сказала, что нащупала кое-что, но нужны доказательства. Больше я с ней не говорил.