Я рассказала ей обо всем, что узнала об их болезни, смерти и семейной жизни от миссис Пановски. Слушая меня, Луиза смеялась, перемежая смех приступами мучительного кашля.
— Да, я могла бы кое-что порассказать о Джое. Любая из девушек, работавших в ночную смену, могла бы поделиться такими историями. В первый год своей работы там я даже не знала, что он женат. Когда же я узнала, то указала ему на дверь, можешь поверить. Я бы не потерпела соперницы. Конечно, были другие, не такие разборчивые, а ведь он умел позабавить девушек. Ужас берет при мысли, что они прошли через то, через что я прохожу сейчас.
Мы проговорили до тех пор, пока Луиза не почувствовала, что ее клонит в сон. Она определенно ничего не знала о беспокойстве Кэролайн. Я должна отдать должное своей сестричке — она оберегала свою мать.
Глава 22
ДИЛЕММА ДОКТОРА
Мистер Контрерас в беспокойстве ждал перед домом, когда я появилась. Собака, почувствовавшая его состояние, крутилась у ног. Увидев меня, оба по-своему выразили свою радость: пес завертелся волчком, а его хозяин принялся отчитывать меня за то, что я не сообщила ему заранее свой распорядок дня.
Я обняла его:
— Вы собираетесь отныне все время быть у меня за спиной? Повторяйте себе по двадцать раз на дню: она взрослая девушка и может падать на задницу, если ей так хочется.
— Не шутите так, моя дорогая. Вы же понимаете, мне не следовало бы говорить вам об этом и даже думать не следовало бы, но вы для меня больше, чем моя семья. Каждый раз, когда я вижу Рут, я думаю, почему мы с Кларой не завели себе ребенка. Когда я смотрю на вас, я словно вижу свою плоть и кровь, вот о чем я говорю, куколка. Вы должны быть осторожны. Ради меня и ее королевского высочества… — И он указал на собаку.
Я нехотя улыбнулась.
— Полагаю, что я — вылитая вы, такая же твердолобая и упрямая.
Он задумался на мгновение.
— Ну что ж, куколка, — неохотно согласился он, — вы можете поступать по-своему. Мне это не нравится, но я понимаю вас.
Идя к двери, я услышала, как он сказал собаке:
— Пошла в меня, ты слышала, принцесса?! Она унаследовала это от меня…
Несмотря на свою браваду, я весь день следила, что происходит у меня за спиной, и прежде чем сесть за почту, внимательно осмотрела свою квартиру. Никто не пытался проникнуть через входную дверь с укрепленной коробкой сквозь скользящую решетку черного входа.
Я не могла второй вечер подряд довольствоваться виски и арахисовым маслом. Но и не хотела, чтобы мой сосед с нижнего этажа почувствовал себя вправе суетиться вокруг меня. Как следует заперев дверь, я направилась на Бродвей к «Острову сокровищ», чтобы сделать запасы.
Когда позвонил Макс Левенталь, я запекала куриные окорочка с чесноком. Из-за плохого настроения первое, что я подумала, это — не случилось ли чего с Лотти.
— Нет-нет, она в порядке, Виктория. Но этот доктор, о котором ты спрашивала меня две недели назад, этот Куртис Чигуэлл… он пытался покончить жизнь самоубийством. Ты не знала этого?
— Нет. — Я учуяла запах подгоревшего оливкового масла и, держа в левой руке телефон на длинном шнуре, поспешила к плите, чтобы выключить духовку. — Что произошло? Как вы узнали?
— Было сообщение в шестичасовых новостях. Сестра Чигуэлла обнаружила его в четыре в гараже, пойдя туда за садовыми стульями. Виктория, я чувствую себя очень неприятно в связи с этим. Наинеприятнейшим образом. Две недели назад ты спрашивала его адрес, а сегодня он попытался покончить с собой. Какова твоя роль во всем этом?
Я тут же разозлилась:
— Благодарю, Макс. Я отдаю должное твоему комплименту. Много дней я не чувствовала за собой такой силы.
— Пожалуйста, не вешай трубку с присущим тебе легкомыслием. Ты втянула в это и меня. Я хочу знать, не способствовал ли я проявлению крайнего отчаяния этого человека.
Я пыталась сдержать свой гнев:
— Вы имеете в виду, что я напомнила ему о его безобразном прошлом и дошла до того момента, которого он не мог выдержать и потому откупорил бутылочку с ядом?
— Да, нечто вроде… — Макс был очень серьезен, и его венский акцент слышался сильнее, чем обычно. — Ты понимаешь, Виктория, в своих поисках правды ты нередко вынуждаешь людей встретиться лицом к лицу с вещами, о которых им лучше бы и не вспоминать. Я могу простить тебя за то, что ты проделала с Лотти, — она выносливая и сумеет пережить это. Ты и к себе беспощадна. Но именно потому, что ты очень сильная, тебе не понять, что другие не могут выносить правду.