К телефону подошла мать молодого Арта. Он еще не появился, сообщила она взволнованным шепотом. Мистер Юршак даже не знает, что он исчез, поэтому она отдает должное моему умению хранить тайны.
— Если он появится или если вы будете иметь известие о нем, убедите его, чтобы он связался со мной. Не могу передать, как важно, чтобы он сделал это.
Я сомневалась, не будучи уверена, что драматизм ситуации не лишит ее дееспособности. У меня не было гарантий, что она передаст мое сообщение сыну.
— Его жизнь может быть в опасности, но, если мне удастся поговорить с ним, думаю, я сумею сделать так, чтобы с ним ничего не случилось.
Она принялась выспрашивать напряженным шепотом, но большой Арт вошел в комнату и пожелал знать, с кем она разговаривает. Она поспешно повесила трубку.
Чем дольше отсутствовал молодой Арт, тем меньше мне это нравилось. У парня не было никаких друзей и ни малейшей тяги к бродяжничеству. Я покачала головой, ощущая всю тщету моих надежд, и засунула «смит-и-вессон» за пояс джинсов.
Когда я вернулась в гостиную, Каппельман преспокойно читал «Уолл-стрит джорнал». Мне не показалось, что он подслушивал мой телефонный разговор, но если в действительности он принадлежал к коварным гадам, ему ничего не стоило выглядеть простодушным. Я отказалась от мысли рассматривать эту вероятность.
— Я должна сказать мистеру Контрерасу, что выйду, в противном случае, не обнаружив меня, он вызовет полицейских и вас арестуют.
Он сделал жест, означавший «ничего не поделаешь!».
— Я думал, что расстался с подобными бреднями, когда покинул дом своей матери. Именно поэтому я поселился в Пульман; только под этим предлогом я убрался из Хайленд-парка.
Когда закрывала дверь, зазвонил телефон. Решив, что это может быть молодой Арт, я извинилась перед Роном и вернулась в квартиру. К моему огромному изумлению, звонила мисс Чигуэлл, пребывавшая в ужасном беспокойстве. Я взяла себя в руки, подумав, что она звонит, чтобы обвинить меня в том, что я довела ее брата до попытки самоубийства. Я попыталась выдавить из себя несколько неуклюжих извинений.
— Да-да, это было очень грустно. Но Куртис никогда не обладал сильным характером, так что его поступок не удивил меня. Не то что бы он не способен был проделать это эффективно, я подозреваю, он полагал, что его найдут, ибо оставил все лампы в гараже горящими. Он знал, что я пойду взглянуть что к чему. В конце концов он уверился, что я толкнула его на этот шаг.
Я решила не реагировать на снисходительность и сожаление, послышавшиеся в ее голосе. Она определенно звонила не затем, чтобы облегчить мое ощущение вины. Я задала наводящий вопрос.
— Так вот, просто сегодня после обеда произошло что-то… очень странное. — Она неожиданно запнулась, лишившись своей обычной резкой самоуверенности.
— Да? — спросила я, ободряя ее в признании.
— Я понимаю, что невежливо беспокоить вас, когда вы только что подверглись такому ужасному тяжелому испытанию, но вы — следователь, и мне казалось, что вы более подходящая фигура, чем полицейские…
Последовала еще одна долгая пауза. Я прилегла на кушетку, надеясь, что боль в предплечьях ослабнет.
— Это Куртис. Я уверена, что это он побывал здесь днем.
Услышанное насторожило меня, и я снова села:
— Побывал? Я думала, что он живет с вами.
— Да, конечно. Но я отправила его в госпиталь, во вторник. Он был не в очень плохом состоянии, поэтому его выписали в среду. Куртис был ужасно раздражен и не желал встречаться со мной за столом во время завтрака, а затем сказал, что собирается побыть у друзей. Буду откровенной с вами, мисс Варшавски: я просто счастлива, что избавилась от него на несколько дней.
Каппельман вернулся с порога ко мне в комнату. Он помахал перед моим носом запиской: они внизу с мистером Контрерасом, он просит у соседа разрешения на мою прогулку. Я машинально кивнула и попросила мисс Чигуэлл продолжать рассказ.
Она издала глубокий вздох:
— Вы понимаете, по пятницам я обычно дежурю в больнице, добровольно ухаживаю за пожилыми одинокими дамами… Впрочем, ладно, вам ни к чему знать об этом. Но когда я вернулась, я поняла, что в доме побывали…
— Вы вызвали полицию и остались у подруги, пока они не приехали?
— Нет-нет. Потому что почти сразу поняла, что это, должно быть, Куртис. Или кто-то, кому он позволил войти, но кто недостаточно хорошо знает наш дом. Поэтому я обнаружила некий беспорядок.