Один из складов от академии располагался как раз на территории АЭС — как и в случае с прихваченным «Балтимором», мы перехватили контроль, чтобы и дальше использовать разведанный купол в качестве своеобразного полигона. Конечно, в условиях перемещения между Разломами опасность всегда оставалась, но вечно оберегать студентов никак не получится… А разбрасывать силы охраны между несколькими точками лишний раз было бы слишком расточительным, так что получилась своего рода оптимизация.
В итоге еще через несколько минут полета мы с девчонками поменялись ролями: оставшись в машине, я ждал, пока Машка и Танька наденут обвесы. В случае с невестой это было даже немного волнительно, поскольку я не видел «Т-90» в третьем поколении, но и без томительного ожидания занятия нашлись.
Включив голографическую карту Разлома академии Комарова, я крутанул ее в воздухе, осматривая так внимательно, как никогда прежде. Наложенные недавние снимки, соединенные с ранними фотографиями, позволяли неплохо представлять, где что находится, да и я худо-бедно помнил территорию…
— Из-за того, что центр купола в районе административного корпуса, практически без разницы, с какой стороны входить, — сказал я вслух, скорее размышляя, нежели уже точно решив. — Общежития, корпус практиков, танковедение, стадион, летный факультет… Со стороны входа добираться было бы проще, но там открытая местность.
— Я тоже думаю, что там будет ни к чему, — подала голос Элька, позвякивая металлическими пальцами по своему второму манипулятору. — Они могли притащить технику. Пайдо, за прошедшее время туда можно было запихать все, что угодно!
Услышав такое от Эльки, Грета взялась за хвостик и, украдкой глянув на меня, пододвинулась ближе. Поскольку я уже нацепил снаряжение, то сидеть вплотную было бы некомфортно, но кошечка все-таки прильнула к моей руке, крепко сжав.
— Может, выбирайт другой?
— Но потенциальные ответы-то в этом, — с улыбкой сказал я, жалея, что слишком рано надел перчатки. — Правда, есть еще вариант, что нас специально заманивают, сделав вид, что столь небрежно засветили производителя.
Подобные слова ничуть не воодушевляли, но предположение было на поверхности, поэтому не озвучить его было бы странным. Грета вообще упала духом после такого, а Элька покачала головой, произнося:
— Даже если и так, то ничего другого не остается. Не будем же мы просто сидеть и ждать, пока не подвернется что-то новое?
— Почему ты их поддерживайт? — ушки Греты встали торчком, когда она это сказала, а в голосе прозвучало несвойственное девушке раздражение.
— Что такое? — даже и не понял я сначала, но Элька, похоже, оказалась куда проницательней и самоуничижительно улыбнулась.
— Пайдо, еще и ты? Из-за того, что у меня руки-крюки и чертов металл в теле, я по-любому играю за этих тварей, так ты считаешь? — склонив голову набок, спросила Элька у Греты, но та сжала губы, не отвечая. — Думаешь, я хотела, чтобы мне отрезали руки? Никто от такого не застрахован! Сегодня ты радуешься жизни, а завтра висишь бесполезным куском мяса, не помня даже, как тебя зовут, и ждешь, пока тебя расчленят ожившие пилы! — закричала Элька, и Грета отпрянула, потупив взгляд.
— Не ругайтесь. Никто никого не обвиняет, просто все на взводе, — примирительно сказал я. — Тем более, что за Элькой так же охотятся, как и за нами.
— А ты уверен, что за тобой именно охотятся? — вдруг спросила оранжевоглазка, нахмурившись. — Скольких они уже убили с легкостью? Тридцать, пятьдесят человек? А ты был под ударом, но пока ничего… Не смотри на меня так, — отведя взгляд, буркнула Элька Грете, чьи ушки начали мелко подрагивать. — Кроме Саши у меня никого нет… Мне самой неприятно об этом думать, — смутившись от своих слов, девушка не сразу решилась вновь посмотреть в нашу сторону, но Грету, похоже, такое объяснение устроило.
— Я просто переживайт, простить меня, — грустно мяукнув, добавила кошечка.
— Ну, на самом-то деле вопрос подняли верный, и я об этом тоже размышлял, — пока не посыпались новые теории, я решил высказаться. — Террор и состоит в том, чтобы продолжать нападения, оставляя часть в живых. Особенно меня — как того, кто закрыл Разлом и достаточно хорошо известен. Убьют меня — и превращусь в мученика, отчего, вполне возможно, наоборот, поднимется боевой дух. А если продолжать плясать под их дудку, то я и Мироходцы выглядим слабенькой такой организацией, неспособной что-либо исправить.