- Понятно. Да, ты прав, мы перестарались с работой. В следующий раз как вместе соберёмся нужно будет этот вопрос первым утрясти.
- Думаешь соберётесь?
- Почему нет? - вытянула та губки уточкой.
Олег не нашёлся, что сказать.
Посадив самолёт на поле не очень далеко от небольшого городка, но в котором обязательно есть комиссариат, а значит прихваченные бумаги лишними не будут, Фита выбралась из салона и заметая за собой следы сбежала до подхода группы любопытствующих, чёй-то тут вражеские самолёты рассаживаются, аки дома у себя.
Ещё одно отличие, это работающая по часам железная дорога. С питанием в пути и отапливаемыми даже грузовыми вагонами.
У девчушки документов никто не спросил.
Она отправлялась в глубь страны.
За хребет.
Люди в вагонах и переходах были нервными, мрачными, ватные душегрейки, ватные штаны, не крашенная ткань, стёганки.
Мрачные юбки, вязанные шарфы, шапки самые разные, но редко меховые, во всяком случае не в товарных вагонах.
Девушка примечала воров на станциях и совершенно без сожалений их выбивала из сознания, после чего обирала, замёрзнут ли они насмерть лёжа на снегу её нимало не беспокоило.
- Девушка, а ты чего одна? - присел рядом мужчина лет около сорока.
- Да, дядь, одна. - кивнула она.
- К кому-то?
- От чего-то, война домой пришла, бегу. - призналась она.
- Да уж... германец подло напал.
- А вы чего? Поговорить? - осмотрела она его пальто. Интеллигент.
- Молчание убивает. - кивнул он.
- Убивают механические действия направленные на разрушение целостности или удушение общности. - покачала та головой. - Молчание же создаёт условия для осмысления своих поступков.
- Глубокая мысль. Кто автор? - с любопытством вгляделся он в неё.
- Пси Фита.
- Не слышал. - признал он.
Они проговорили два дня с перерывами на сон, но он сошёл ещё в Омске. Девушка же двигалась дальше.
Иркутск принял её и растворил в себе без следа.
Псая устроилась на заводик по пошиву телогреек, вечерами писала книги на краденной пишущей машинке.
В основном сказки, но и фантастику тоже, на трёх языках.
Готовые главы отсылала в Москву, Нью-Йорк и Аргентину(на германском).
Гуляла по набережным.
Дышала спокойствием.
Тут было хорошо.
Время от времени писала рассказы в разные газеты с теплым и утверждающим настроем текстов.
От руки тоже много писала, в основном мужским почерком с техническими предложениями и пояснениями.
Для их отправки по выходным приходилось забираться в почтовые вагоны.
А так город большой, попробуй найди.
Женщины на предприятии относились к малышке довольно ровно с нотками тепла, подкармливали худышку, у которой все кости наружу.
Тётя Зоя и тётя Клаша и вовсе взяли над ней шефство, обучая премудростям жизни.
Девушка не возражала, пусть, это даже напоминало времена детства, когда о ней все кругом заботились и учили выживать в этом суровом мире.
Довольно скоро её рассказы начали перепечатывать большие газеты. Её роман выходящий в нескольких газетах по главам собирали в подшивки.
Об талантливом авторе заговорили.
- Анфиска, а ты чего куксишься? - спросила её тётя Зоя.
Она долго не думала, раз вспомнить и узнать имя не удалось взяла прежнее. К нему она уже привыкла.
- Понаедут скоро, заберут меня от вас, буду в столице трудится, а там напыщенные дураки будут меня учить, что я должна, а что не должна писать и кому это не должна отправлять. - сморщила она личико. - Может им тут ноги сломать?
Задумалась она всерьёз.
- Кому это ты ноги собралась ломать? - удивилась женщина.
- Занудам. - улыбнулась Фита.
Но видимо такая глубинка была мало кому интересна пока война идёт, тексты же не содержали никакой лишней информации.
Фита спокойно себе жила. Наступала зима.
Фюрер схватил ещё пару пуль, на продолжал быть, и становился только злее. Крайнее покушение вовсе произошло в его кабинете, а исполнителя не смогли задержать.
За два месяца она исписала сотни листов от руки, тысячи на машинке.
Несколько редакций выразили явный интерес, присылая обратные письма.
О ней даже статью в колумбийском «Времени» напечатали... что послужило спусковым щелчком.
До этого Фита не писала в Московские журналы самиздата. Теперь же отправила сразу десяток бандеролей в разные.
Людям нужны были светлые эмоции в этот тёмный период, это понимала не только она.
И историю о ней начали раскручивать.
В Нелинграде её даже очень бурно обсуждали. Город жил в надрыв, заводы работали на износ, а по её рассказам и роману легко ставились спектакли, что само по себе возможность посидеть спокойно, так ещё и отдушина.