***
— Она на него смотрит. — Генриетта произнесла это как можно тише, прижимаясь к Валерии, и протянула ей бокал вина. — Посмотри, да если бы она могла, уже бы запрыгнула к нему на шею.
— Помолчи, Генриетта. — Валерия выхватила бокал из рук подруги. Она хмурилась, всё её девичье нутро трепетало от возмущения. Она смотрела на противоположную сторону зала, наблюдая как Бастьен разговаривает с неизвестной ей девушкой.
— Это леди Ханна Джейн, — продолжила Генриетта, не смотря на возмущение подруги. — Приехала из Англии, воспитывалась там у своей дальней тётушки. Мне кажется, ты зря уезжаешь. Как бы не вернуться тебе из Греции брошенной.
— Он не бросит меня, — фыркнула Валерия, сделав несколько глотков вина.
Играла звонкая музыка: флейта, скрипка, подобие турецких барабанов. За всей этой гармонией звуков не было слышно чужих голосов, доносился только смех. Музыка прячет под собой всё: пьяные возгласы, стук бокалов, топот ног танцующих. Валерия, всё так же хмурясь, взглянула на королеву. Мария улыбалась, она держала мужа-короля за руку, что-то, смеясь, ему рассказывая. Она не видит Валерию, забыла, что она есть, так что мешает?
Помолвки фрейлейн держались в тайне до самого венчания, тем более в случае Валерии и Бастьена до свадьбы ещё несколько месяцев. Подойти к нему сейчас, заставить обратить на себя внимание… Все это могли расценить как приставание. А фрейлины королевы — образец целомудрия и порядочности, по крайней мере, так считалось. Валерия вернула бокал с вином Генриетте и направилась в сторону Бастьена. Решительно обойдя танцующие пары, она за секунду пересекла зал и подошла к герцогу.
— Милорд, — Валерия протянула ему руку. — Позволите потанцевать с Вами?
Бастьен перевёл на Валерию полный непонимания взгляд. Проявлять в таких вопросах инициативу женщине дозволялось, но не в такой случае. Герцог любезно улыбнулся и учтиво ответил:
— Простите, мадам. У меня уже есть пара. — Он протянул руку своей собеседнице, леди Джейн, и они вместе направились в центр зала.
Валерия обернулась, проводив их взглядом. Её охватило чувство обиды, она стиснула зубы, чтобы не окликнуть его. Не привлечь к себе лишнего внимания. Единственное, на что Валерия надеялась, так это на то, что Бастьен разыгрывал спектакль, сохраняя тайну о их помолвке. Ей казалось это логичным. Однако исключительное женское восприятие кричало: «Он оставил тебя, он тебя бросил».
***
— Нам нужно обсудить очень важный вопрос, — произнесла Кёсем, беря Ахмеда под руку.
Они вместе вышли на балкон, Кёсем не торопилась. Дождавшись момента, пока они окажутся у самого края, она положила руки на перила и сделала глубокий вдох. Кёсем нравилось наблюдать, как меняется взгляд Султана, когда он складывает руки за спину, приосанивается и смотрит на Босфор. В тот момент он чувствует себя хозяином всего мира, в его взгляде читается: «Это всё моё. Моё». И Кёсем этим пользовалась. Ей нравилось ощущать себя Хасеки настоящего Правителя.
— Так вот, мне хотелось поговорить о Вашей сестре. — Кёсем положила руку на плечо Султана, изображая, будто их разговор совершенно не такой важный, как может показаться. — Дильруба султан уже взрослая, возможно, стоит подобрать ей мужа?
— Кёсем, — Султан усмехнулся. — Ей всего четырнадцать, она ещё ребёнок.
— В Греции я знала матерей моложе. — Кёсем провела рукой по волосам Ахмеда. — Я была всего на год старше её, когда родила Мехмеда. — Не заметив положительного отклика, Кёсем немного уменьшила давление. — В любом случае можно просто обручить, приблизить нужного человека.
— Мне не кажется, что это необходимо. — Ахмед повернулся к жене, желая побыстрее сменить тему. — Но я об этом подумаю. Как только решится вопрос с браком Хюмашах султан.
Кёсем нежно заулыбалась, думая о том, как сильно ударит брак Дильрубы по влиянию её матери. Халиме никогда не согласится, а Ахмед обязательно будет спрашивать. Кёсем шагнула ближе к нему и крепко обняла. Чуть позже она подумает, как решить эту проблему. Обязательно подумает.
"Рассматривая сухоцветы"
Когда Селен постучала в двери покоев Халиме султан, та не была готова к визитам. В покоях она была одна, а такое случалось редко, обычно Дильруба не отходила от матери, как и её прислужница. Но иногда Халиме требовалось уединение, тогда она отправляла дочь на прогулку или в общую комнату гарема, а верную служанку отправляла с ней в качестве наблюдателя. Дело было в том, что Халиме не была обычной султаншей, её оружием были не только наблюдательность, хитрость и острый ум, но и духи, к которым она взывала о помощи, и «зелья», которые на самом деле были лишь медицинскими настойками и отварами. Халиме многое знала и разбиралась в травах. Когда она начала замечать в сыне изменения, например, его необъяснимую активность, султанша начала искать причину. И заодно лекарство. Мустафа мог засмотреться в одно место и начать утверждать, что там кто-то стоит, мог без причины закричать, убеждая всех, что за ним кто-то идёт или ему желают навредить. Он боялся всех: прислугу, нянечек, и спокойно подпускал к себе только мать. Даже к Дильрубе мальчик стал относиться с осторожностью.