— Послушай меня, Селен, — она говорила доверительным голосом, но с наставлением. — Я старше тебя, моё положение выше твоего, и мне не хотелось бы лишний раз тебе об этом напоминать. Но сейчас я хочу, чтобы ты кое-что узнала и поняла, Селен. Моя мать, стала моим врагом. Она будет пытаться выжить меня из дворца, и то, что я сейчас свободна, это лишь временно. Но ты оказалась храбрей меня, в ту ночь ты была готова выступить против женщины, которая правила всей империи, и сохраняет влияние даже сейчас.
— Простите, султанша, но мне казалось, что этой Империей правят Султаны, а не их жёны. — Селен решила не говорить лишнего. Хюмашах тут же это поняла и, подавив смешок, сочла это милым.
— Ты умница, если говоришь так. Но я вижу, что ты делаешь, — Хюмашах одобрительно похлопала Селен по руке, а потом сжала её ладошку. — Если бы ты верила своим словам, Селен, ты бы не водила дружбы с Кёсем.
— Жёны Повелителя должны жить в мире, я следую правилам гарема, госпожа.
— Тогда почему ты не хочешь подружиться с Фатьмой султан? Есть правила, запрещающие общаться именно с ней? — Хюмашах торжествующе улыбнулась, заметив, как Селен немного хмурит брови, пытаясь придумать ответ. — А я знаю, почему ты не переносишь этого имени, почему обходишь её покои стороной и даже на праздниках не приветствуешь. Ты даже не смотришь в её сторону, хотя когда-то провела много дней, прислуживая ей. — Султанша прищурилась, она почувствовала, как дёрнулась рука Селен, которую она сжимала, заметила, как похолодели кончики ее пальцев, и увидела, как собеседница стиснула зубы, чтобы ничего не говорить. — Ты знаешь, знаешь и не видишь способа отомстить.
— Знаю что? — Наконец проговорила Селен, она догадывалась, о чём идёт речь, но боялась в этом убедиться.
— Не играй со мной, ты знаешь, что Фатьма убила твоего сына, и знаешь, что моя мать ей покровительствует. — Хюмашах замолчала, опустила голову и немного собралась с мыслями. — Просто я хочу сказать, Селен, что если с Фатьмой султан что-то случится, я не стану тебе препятствовать и, если будет нужно, защищу.
Пару мгновений Селен молча смотрела на Хюмашах, обдумывая услышанное. Сначала она приняла это за разрешение убить Фатьму, Селен это не понравилось, потому что в голову пришла другая мысль.
— Я правильно поняла вас, госпожа? Сафие султан поддерживает Фатьму, и вы хотите моими руками лишить мать последнего влияния на вас? Играя на моём горе?
— Нет, Селен, послушай. Это выгодно нам двоим.
— Простите, госпожа. — Селен отдёрнула руку и резко встала, она старалась не повышать голоса. — Может быть, будь это правдой, смерть Фатьмы и принесла бы мне покой. Но вы должны знать, я никогда этого не сделаю! Вы, видимо, не высокого обо мне мнения, раз думаете, что я способна так разочаровать Повелителя.
— Не бросайся такими словами, Селен, — тон Хюмашах всё ещё был поучительным. — И помни, когда ты решишься, моё предложение всё ещё будет в силе.
Селен вышла из покоев Хюмашах, тяжело дыша. Держась за стены и предварительно отправив прислугу к дочери, она брела, делая короткие вдохи. Селен не знала, куда идёт, не знала, что будет дальше. На какое-то мгновение ей показалось, что рёбра сжались и не дают ей сделать вдох, как в тугом корсете. В голове было множество мыслей, в глазах темнело. Будто в тумане, она добралось до покоев Фатьмы. Она выпрямилась, отпустила холодную стену и медленно подступила к двери. Из комнаты доносились голоса: громкие возгласы Фатьмы и яркий смех Шехзаде Джихангира. Селен ещё раз всхлипнула, теперь уже успокаиваясь. Она вспомнила, каким маленьким был мальчик, когда она прислуживала Фатьме. Когда Султан, строго глядя на неё, приказал внимательно следить за ребёнком. Селен положила слабую руку на ручку двери и подумала, как Джихангир выглядит сейчас. Она не видела этого мальчика почти год и вдруг подумала, что её сын мог бы также смеяться.
Селен сжала ручку двери, почувствовав, как плетёный орнамент врезается в её ладонь. Она была готова ворваться в комнату, спросить, правду ли сказала Хюмашах. Если бы Фатьма ответила «да», Селен бы вцепилась в её волосы, оттащила к балкону и сбросила вниз, а может быть облила бы маслом и подожгла. Ей хотелось этого, но кое-что её остановило. Фатьма была пустой, в ней уже не было души, чистого разума или хоть сколько-нибудь порядочности. Она растила сына, прячась под крышей большого дворца, и ждала смерти Повелителя, чтобы вступить в сложную игру за власть и трон. Может быть, она даже по ночам представляла, как перережет горло Кёсем и её сыновьям, а потом придёт к покоям Селен и уничтожит её, пожалев разве что Эсманур. Вероятно, поддавшись неожиданной жалости. Селен отпустила ручку двери.