Но, судя по всему, Селен этих взглядов не разделала и считала, что девочка должна оставаться нежной недотрогой. Видимо, жизнь её ничему не научила. Халиме всё чётко продумала, она сказалась больной, даже позвала к себе лекаршу. Та сказала, что у султанши всего лишь жар, и это скоро пройдёт. Как только лекарша вышла из её покоев, Халиме встала с кровати и приказала калфе никого в покои не впускать. Всем посетителям говорить, что султанше нехорошо, и она отдыхает.
— Пожалуйста, я хочу пойти с вами. — Упрашивала Дильруба, глядя на мать щенячьими глазами, но Халиме только погладила её по голове и с сожалением покачала головой.
Она знала, если Дильруба тоже исчезнет или также «заболеет», то поползут слухи и подозрения. Нет, она должна являться в гарем, гулять по дворцу, выходить в сад. Видя дочь, никто не захочет спрашивать о матери. Может быть, другого шанса не будет, может быть, она больше никогда не сможет подобное совершить. Халиме ждала много месяцев, всё подготовила, нужно было только сделать это наконец.
Покидала покои Халиме уже вечером, пока все девушки в гареме ужинали. Она прошла тихо, окольным путём, и пробралась на улицу. Осталась самая малость — добраться до кафеса. Она понимала, что эта ночь станет первой за несколько лет, которую Мустафа будет рядом с ней. Халиме трепетала от страха, постоянно оглядываясь, и в то же время от восторга. Она сделает это снова, снова возьмёт его за руку и уведёт. К моменту, когда Султан вернётся, её мальчик будет надёжно спрятан в ожидании дня своего триумфа.
"Ночь, в которую бы спокойно спал"
Ночь выдалась невероятно красивой. Облаков не было вовсе, звёзды сияли как нельзя ярко, на улице было прохладно. Халиме султан вышла через дворцовый сад окольным путём. И если бы солнце освящало милые садовые дорожки, Селен, стоя на балконе Султана, обязательно бы заметила её. Но темнота скрыла облик султанши, да и Селен не присматривалась. Свежий воздух дал её разуму передохнуть, все слова выстроились в желаемую последовательность, и девушка начала расставлять приоритеты. Селен вспомнила сегодняшнее утро, вспомнила, как Ахмед назвал этот рассвет её рассветом, и то, какое тепло она ощутила в тот момент, и гордость, большую, чем когда помогала королеве Марии укладывать причёску.
Хюмашах наблюдала за тем, как расправляются плечи Селен, как она периодически вздыхает, вероятно, что-то обдумывая. Сейчас она напоминала Кёсем, женщину, превращающуюся из нежного создания в ядовитые колючки. Правда пока что в ней было очень мало от Кёсем и больше от Повелителя. Она сохранила свою женственность и некую наивность, Хюмашах видела это в её глазах, действиях и словах. Приобретённая Селен хитрость и опыт были направлены на качество её жизни, а не на политические интриги. Может быть, она и делала что-то мелкое, вроде угроз, но голова на плечах у девушки имелась. С сожалением Хюмашах вспомнила и свою наивность, утерянную за много лет неудачного брака.
— Не надо меня рассматривать, госпожа. — Селен обернулась, уголки её губ легонько дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но потом передумала. — Лучше посмотрите на звёзды, в них больше смысла.
— Не говори так. — Хюмашах медленно вышла на балкон и остановилась немного позади Селен. — В любой женщине больше смысла, чем в природном чуде. Ты должна это понимать.
— Могу я задать вам вопрос? — Селен не оборачивалась, ей не хотелось встречаться взглядом с Хюмашах. — Меня называют султаншей, но ведь я родила девочку. Сначала мне было всё понятно, но потом мне сказали, что женщины, родившие девочек, остаются хатун, султаншами их не называют. Что изменилось в моём случае?
На лице Хюмашах появилась улыбка, словно вопрос показался ей простым, ответ на который очевиден.
— Правила гарема указывают почитать только тех женщин, которые подарили Династии Шехзаде, поэтому даже Фатьма буден значимее тебя. Те, у кого только девочки, не так важны. Но есть причины, по которым ты всё же султанша, — голос Хюмашах зазвучал более мягко. — Ты пользуешься расположением Повелителя, он называет тебя любимой и требует, чтобы все проявляли уважение. А ещё ты общаешься с Кёсем, она тоже красит тебя своим авторитетом, однако… — Султанша замолчала.