Ахмед ждал её на балконе. Он уже выслушал версию Хюмашах султан, оправдания Халиме, служанок Фатьмы и даже попытался поговорить с сыном. Однако никто не смог сказать хоть каплю чего-то важного. И теперь ему хотелось слышать голос Селен, нет, не её мнение, оправдания, а просто голос. Чтобы она говорила с ним, не важно, о чём, о погоде, о дочери, хоть о сладостях. О чём угодно, лишь бы её голос звучал, Султан мог отвлечься на какое-то время. А потом снова обдумать случившееся на свежую голову. Услышав шаги, Султан обернулся. Селен улыбнулась, немного помедлила и шагнула вперёд, чтобы обнять его. Она впервые не поклонилась ему, совсем забыв о формальностях. Селен и не знала, что скучала, всего пара дней прошла, а она так соскучилась. На какое-то мгновение она ощутила тепло, что окутало её с ног до головы, будто Селен укуталась в одеяло. И она запомнит этот момент как один из самых счастливых.
Зачастую Ахмед радовался, что закон Империи не вешает на него обязательства только перед одной женщиной, а ещё лишает обязательного монархического брака. Султаны имели право любить тех женщин, которых хотели любить, они называли наследниками всех детей и не имели бастардов. Конечно, всё зависело от Султана, его характера и того, к какой именно женщине будет обращен его взор. Когда-то Ахмед сказал себе, что, выбирая из всех, он бы оставил при себе Кёсем. Однако сейчас, когда Селен крепко прижималась к нему, как беззащитный ребёнок, когда руки его спускались по тонкой талии, и он мог различить аромат её духов… Нет, Султан никогда не мог бы выбрать только одну женщину и не смог ни одну из них осквернить статусом любовницы, а детей назвать незаконными. Они обе были его жёнами, так он считал всегда.
— Я так рада вашему возвращению, — проговорила Селен, медленно отступив назад. — Даже не знала, что буду так рада.
Султан улыбнулся, ещё раз окинув девушку взглядом, словно стараясь запомнить. Чёрный ей явно был к лицу, Ахмед даже подумал, что ей надо чаще примерять этот цвет. Даже если траур закончится.
— Эсманур очень скучает по вам, — продолжила Селен, так легко, без упрёков. — Каким бы маленьким не был ребёнок, он всегда будет скучать по родным.
— Ты права, я зайду сегодня вечером, — кивая, ответил Султан. — Она, наверное, и лица моего не помнит.
Селен засмеялась, не громко, но так мило. Она взяла Султана под руку и поторопилась возразить:
— Это не правда. Ребёнок накрепко запоминает лица родителей. Даже в раннем детстве. Мама всегда так говорила. — На мгновение девушка замолчала, посмотрев куда-то в сторону. Она нахмурилась, взгляд немного потемнел. — Мне не нравится оставлять её одну, особенно после пожара. Это было так… неожиданно. Я больше никому не смогу доверить дочь, кроме Айрис хатун.
Ахмед вздохнул, понимая, что сейчас разговор зайдёт о смерти Фатьмы, а потом о побеге Халиме. Всё это ему так надоело, легко таким грузом на плечи, что он тут же попытался подобрать новую тему для разговора.
— Айрис хатун? — Султан задумчиво посмотрел на Селен. — Это же… — Казалось, он сомневался. — Кажется, одна из моих фавориток. Жила с тобой в одной комнате.
— Вы её помните? — Селен по-настоящему удивилась, ей казалось, Султан не запоминает даже лиц тех девушек, что единожды попадают в его покои. Не говоря уже о именах. — Она из бывших фавориток, — напомнила молодая султанша. — Возрастом она уже не подходит, ей теперь либо в служанки, либо замуж.
— Я вижу, насколько тепло ты к ней относишься, — не без сарказма ответил Султан, ухмыляясь.
— У неё настоящий талант, она ладит с детьми, прекрасна в роли няни, а позже, может быть, и подруги. — Не обращая внимания на слова Ахмеда, продолжала Селен. — Она привязана ко мне чувством долга, а я к ней обещанием. Дело в том, что я забрала её к себе чуть больше месяца назад. Дженнет выбрала ей жениха, вдовца с пятью детьми, четверо из которых взрослые мальчики. А сам этот вдовец годился ей в дедушки. Айрис прибежала ко мне в слезах, умоляла помочь, взять в услужение, чтобы её оставили во дворце. Я поговорила с Дженнет калфой и дело было сделано. — Селен улыбнулась, довольная этой историей.
— И какое обещание ты ей дала? — Поинтересовался Султан, он не мог вспомнить другого похожего случая.
— Сказала, что отпущу замуж, только если жених будет нравится самой Айрис. Может быть, это прозвучит странно… но я хочу защитить её.
Какое ужасное попущение. Давать рабыне выбор, за кого выходить замуж, когда сам брак уже для неё должен быть подарком. Сама возможность уже должна вызывать благодарность. Но перечить или осуждать Селен ему не хотелось, если султанша хочет, чтобы было так, пусть делает как пожелает. Тем более если Айрис так ей полезна. Какое-то время они ещё немного поговорили, а потом Селен указала в сторону Басфора и большого корабля, что медленно скользил мимо дворца. Она замолчала, наблюдая за ним. И когда стало тихо, к Ахмеду снова вернулись мысли о трагических событиях. Он вспомнил рассказ Хюмашах, такой подробный, что нельзя было даже сомневаться в правдивости слов. И тут, взглянув на Селен, Султан вспомнил отдельное предложение, на которое в первый раз не обратил особого внимания: «Селен султан просто смотрела на огонь. Просто стояла и смотрела, как же ей хватило сил? На мгновение я подумала, не она ли подожгла комнату, но, разумеется, нет. Нет, она не могла! Она была со мной, в покоях Халиме!»