— Не уверен, госпожа… Вам бы лучше в порту спросить, завтра утром.
Селен наклонилась вперёд, и лицо её потеряло ту сдержанность, приобретя добрый, мягкий вид. На мгновение в глазах девушки пробежала мольба, Илкер понял, что она снова в беде. Но всё ещё боялся помогать. Видимо, старик оказался средь двух огней. Не помочь султанше или рискнуть снова?
— Я заплачу тебе, Илкер ага. Сколько скажешь заплачу. — Немного тише произнесла Селен. — Но мне нужно уехать, тайно, как можно быстрее уехать! Завтра же утром. Во Францию или… куда-нибудь в ту сторону. Может Италия или Испания. Главное уехать!
— Как же вы, Селен султан… — Немного осмелев, Илкер всё же спросил — Снова пытаетесь сбежать? Неужели вы не счастливы рядом с Повелителем?
Селен помедлила, губы её дрогнули, будто она вот-вот скажет что-то очень важное. Она не могла решиться, не могла выдать тайну. Но потом обернулась, взглянула на дочь и всё же ответила.
— Наш Повелитель, Султан Ахмед, мёртв. Завтра утром объявят о его смерти. И, я клянусь тебе, Илкер ага, меня не пожалеют. Я сгнию в ссылке, а моя дочь станет женой постаревшего паши. Наша судьбу никого волновать не будет и тебя не должна. Вот, — Селен медленно сняла с головы заколку, ту самую, на которую старик обратил внимание, и протянул Илкеру. — Я и ещё доплачу, только помоги мне сесть на корабль и завтра утром уехать.
Илкер взял в руки заколку, повертел её в руках и бережно положил на стол. Он тяжело вздохнул, будто прикидывая, сможет ли выудить из султанши ещё. Но потом, видимо, поборов внутри себя ростовщика, решил поступить иначе.
— Я не возьму с вас ничего, кроме этой заколки. Но если завтра ко мне явится дворцовая стража во главе с живым Повелителем, я отдам им эту заколку и назову корабль, на который вы сядете. — Он выдержал небольшую паузу. — Но если ко мне придёт кто-то другой, кем бы он ни был, я скажу, что никакой Селен султан не знаю. Однако кое-что попрошу взамен.
— Что же? — Поторопила его Селен.
— Вашу служанку, — он указал на Айлин. — Она хороша, а мне помощница нужна. Живу я теперь один, убрать в доме некому, даже кашу никто не сварит. А платить я буду исправно. Знаю, в гареме девушки образованные.
— Что же ты людям скажешь, Илкер ага? — Усмехнулась Селен. — Как оправдаешь то, что в твоём доме свободная девушка живёт?
— А это уже дело десятое, — отмахнулся Илкер. — Может никто и не узнает.
— Султанша, — подала голос Айлин. — Если нужно, я останусь.
— Нет, — Селен встала на ноги, ей не хотелось спорить со стариком, но и отдавать лучшую из своих служанок тоже не желала. — Меня обвиняли в побеге и измене, Илкер ага, и не один раз. По моей вине умерла единственная моя подруга, Повелитель многое мне простил, да прибудет его душа в раю. И я уеду, с твоей помощью или без неё. Но бросать последнего верного мне человека на произвол судьбы не стану.
— Справедливо, — фыркнул Илкер. — В порту стоит судно, называется «Алжир», там капитаном служит знакомый моего сына. Вы должны помнить Эмре. — Он дождался, пока Селен кивнёт. — Скажите ему, что от меня, своего имени не называйте. Они отходят завтра, сразу после рассвета, в Италию. Это всё, чем я могу помочь, больше в ту сторону корабли ещё неделю ходить не станут. И раз вы не отдали мне свою служанку, скажите хотя бы, как та миленькая Валерия избежала казни?
Специально говорил о прошлом Селен так, будто это были разные люди. По сути так оно и было. От Валерии в стоящей перед ним девушки остались только черты лица, всё остальное изменилось, даже взгляд. Селен жестом позвала Айлин к себе, обернулась, и с печальной улыбкой ответила:
— Валерия влюбилась, и любовь её спасла. Спасибо, Илкер ага.
— Не уходите, — вдруг произнёс старик. — Останетесь до рассвета. В порту ночевать опасно.
***
— Где Осман?
Кёсем не спала этой ночью, наконец покинув главные покои. Она знала, что через пару часов, стоит солнцу затеплиться на горизонте, по дворцу пронесётся страшная весть, и нужно сделать так, чтобы всё шло по плану. Осман должен будет тут же провозгласить себя Султаном, подтвердить отмену закона Фатиха и только после этого заняться похоронами отца. Бесконечная боль, скрывающаяся внутри Кёсем, не стала помехой для политических талантов. Она радовалась, что у Мустафы нет защитников, выходит, её детям угрожает только совсем маленький Баязет, о котором уже много лет никто не вспоминал.