"Замок в Блуа"
Франция. Замок в Блуа
Зал, в котором теперь королева Мария была вынуждена принимать просителей, казался ей совершенно неподходящим. Не такой большой, чтобы вместить всю местную знать, слишком тёмный, а из-за экономии на свечах и вовсе погруженный в полумрак. Сейчас здесь было не так много людей, творить добро Мария предпочитала при небольшом количестве свидетелей. Находясь в ссылке, королева всеми силами желала показать свою невиновность. Она хорошо знала, как влиять на людей, и понимала, что все её благие дела должны расходиться слухами. Мария не забывала прислушиваться к советам епископа Ришелье, который по приказу короля последовал вслед за ней в ссылку. Разумеется, рад епископ не был и делала всё, чтобы быстрее вернуться в Париж к своим прежним обязанностям. Говорят, от тоски Ришелье начал писать какой-то трактат или что-то вроде. Но Мария никогда не интересовалась его текстами.
Замок в Блуа был такой же неказистый, как и сам город. И, может быть, кто-то видел в нём красоту, сама Мария фыркала от всего, что её окружало. Ей не нравился замок, отделка, мебель, вид из окна, архитектура домов, расположение улиц, храмов и даже запах. В это время королева стала на редкость придирчива ко всему материальному. Однако на людях вела себя тихо, смиренно и всячески давила на жалость. Сегодня в честь какого-то местного городского праздника, название которого Мария не постаралась запомнить, королева решила принять несколько просителей. Она велела пускать всех, любых рангов и сословий. Разумеется, с любыми вопросами и проблемами. Всем королева обещала свою помощь и поддержку. А для жителей было честью услышать подобное, даже от опальной королевы, а вот такого же опального епископа они недолюбливали. Так же Мария пригласила в Блуа несколько человек, которых считала верными себе. Д’Альбон, Даммартен и де Клермон-Тоннер приехали в числе первых. Мария встретила их лично, приятно удивившись, что приехали не только главы семей, но так же их жёны и дети. Дальше по настоянию Ришелье королева пригласила герцога Куртене и герцога Бастьена. Епископ рассчитывал, что эти преданные в первую очередь королеве люди, смогут поделиться с ними солдатами, если потребуется. Из местных королева пригласила несколько представителей важных местных фамилий. К примеру, де Блуа-Шампань и Монфор-л’Амори.
Устроено всё было в редком сочетании торжественности и скромности. Трон Марии был установлен на небольшом возвышении. По правую сторону от королевы на небольшом отдалении стояли Ришелье и Блуа-Шампань, к которым Мария изредка обращалась за советом. Следом за ними, вдоль стены, соблюдая порядок, согласно рангу и положению, выстроились представители знати и гости. По левую руку от королев стояла стража, а потом несколько человек прислуги. Они подавали королеве бумагу, перья, подносили бокал с вином или водой. Просителей пропускали через тяжёлые деревянные двери, проводили до королевы и ждали пока те поклонятся, только после этого стража их отпускала и возвращалась на свои места. У дверей так же оставалась ещё пара человек, чтобы никто не пролез без очереди.
Мария уже начала уставать от происходящего, подумывая объявить перерыв, когда в зал вбежал паренёк неопрятно одетый, но в том же костюме, что и остальная прислуга. Яков пробежал сквозь зал и остановился, заметив короткий жест королевы. Яков был кем-то вроде посыльного, приносил вести от одного обитателя замка к другому, иногда по мелочи прислуживал, помогал на кухне, когда нужно было притащить тяжёлую охапку дров. Мария видела, что парень волнуется, вероятно, новости важные, но прерывать просителя ей показалось неправильным. Выслушав плотника, который жаловался на то, что один благородный господин в городе уже дважды не заплатил ему за работу, Мария пообещала разобраться. Установив срок для выплаты в один месяц, она заверила мужчину, что обещанные деньги к нему вернутся, после чего подозвала к себе Якова.
— Что случилось? — Спросила Мария, надеясь на что-нибудь интересное, и не ошиблась.
— Там у дверей девушка с ребёнком, — немного заикаясь после быстрого бега, затараторил Яков. — Говорит, что была Вашей фрейлейной, что приехала из Стамбула, месяц добиралась от Италии до Франции, а потом ещё ждала приёмного дня. Говорит, Вы что-то ей обещали.
У Марии на секунду перехватило дыхание, она взглянула на Ришелье, который ничего толком не расслышал, а потом снова перевела взгляд на Якова. Она и думать перестала, после последнего письма, Мария не могла даже предположить что подобное случится.