— Это конец. Конец империи!
— Я не могла… — Оборачиваясь, шептала Кёсем, силы покидали её, словно она сама медленно умирала, погружаясь в небытие. — Я не позволю. Нет.
— Нет. — Кёсем открыла глаза и, прижавшись к подушке, сделала глубокий вдох. Она смотрела в потолок, пытаясь отдышаться и понять, что произошло, а когда поняла, что вся комната освещена солнечными лучами, облегчённо выдохнула. Нет, с этим нужно что-то делать, нельзя поддаваться выдуманным снам. Она отбросила одеяло и встала с кровати. Медленно подойдя к детской, она открыла дверь и, увидев спящего Мехмеда, улыбнулась. Закрыв дверь, Кёсем увидела Эдже, которая только что вошла в покои султанши, держа в руках платья. Она явно не ожидала увидеть Кёсем.
— Султанша. — Она присела в поклоне. — Вы сегодня рано встали.
— Да. — Кёсем задумчиво огляделась, потирая ладони. — Сон плохой приснился. — Она снова вернулась к своей кровати. — Валерия вернулась?
— Да, султанша. — Эдже начала раскладывать платья, чтобы Кёсем могла рассмотреть сразу все и выбрать какое надеть. — Ещё ночью. Она пошла на кухню, сказать, чтобы вам принесли завтрак.
— Хорошо. — Кёсем окинула взглядом платья. — Вон то, красное. — Мысль, что Валерия не смогла остаться в покоях султана до утра, показывало лишь то, что она вовсе не смогла увлечь Повелителя. А значит бояться её не надо. Ахмед обязательно захочет завтракать в компании любимой жены и сына. Нужно быть осторожной и делать вид, что ничего не случилось. В скором времени она сообщит ему всё, покажет письмо, но не сейчас. Иначе это будет выглядеть слишком неправдоподобным.
— Ещё кое-что. — Эдже посмотрела на Кёсем и добавила: — Сегодня утром Повелитель приказал комнату фаворитки для Валерии подготовить. Она больше вам не прислуживает. Все свои вещи она унесла, ещё пока вы спали.
— Вот как? — Кёсем немного нахмурилась, возможно, не стоит медлить с письмом? А с другой стороны, таковы правила. Она же не беременна, чтобы принимать экстренные меры. — Ладно, забудь пока про неё.
***
— Чего вы хотите, султанша? Виноград или персик? — Спросила Элиф, смеясь и протягивая Валерии поднос. Она, будучи по натуре человеком рисковым и в то же время весёлым, не могла не радоваться за подругу. Тем более, теперь у них явно больше свободы.
— Прекрати. — Также смеясь, отмахнулась Валерия. — Хватит! Я ещё не султанша. — Сидя в общей комнате, она ждала, пока её комната будет готова. Этажом выше Ойкю Калфа и ещё одна рабыня обустраивали место для Валерии. Комната, как и полагалось, не её личная. И в любой момент к ней могут подселить ещё кого-нибудь.
— Что же получается, — одна из девушек села рядом с ними и взяла со стола яблоко. — Ты теперь сказки Повелителю рассказывать будешь, а не нам.
— Я про вас не забуду. — Улыбнулась ей Валерия. Она знала эту девушку, она одна из тех немногих, кто пережил бунт.
— Благодарю за милость, Валерия султан! — Всё с той же издёвкой проговорила Элиф и снова рассмеялась. Валерия схватила подушку и кинула её в подругу.
— Да какая она султанша! — Послышался чей-то голос из-за соседних столов. — Смешно смотреть.
— Да! — Подхватил следующий голос. — Даже ночь не смогла в покоях продержаться, а уже султанша. Твоё положение — насмешка.
Улыбка исчезла с лица Валерии, она оглядела девушек, что смотрели на неё и думала, стоит ли им отвечать. Одна из них, заметив, что Валерия не торопится защищаться, вдруг воскликнула:
— Смешная султанша!
— Правильно, смешная! — Поддержала её другая.
Элиф подскочила на ноги, готовясь что-то сказать, но не успела. Сверху спустилась Ойкю Калфа, она шла медленно, глядя прямо на Валерию, строгим, хмурым взглядом. Она, соблюдая все обычаи, подошла к девушке и, окинув взглядом, сказала:
— Можешь подниматься в комнату, Валерия хатун. Отныне ты будешь жить там.
— Спасибо, Ойкю Калфа. — Девушка улыбнулась ей и, обернувшись, взяла Элиф за руку. — Идём, ты тоже должна это увидеть.
***
Комната, хоть и маленькая, была очень уютной. Там было всё необходимое, интерьер также радовал, лаконичный, спокойный, ничего не пестрит и не кажется лишнем. Особенно милыми были ряжные лампы с маслом, которые заменяли факела. Там было два окна, вид из которых выходил на внутренний сад, а занавесками служили две лёгкие ткани, вышитые маленькими цветами.