— Зачем? Вы же не собираетесь мне верить.
— Хватит! — Отбросив письмо, он схватил её за плечи, сжав их так сильно, что Валерии стало больно. Но чему она сама удивилась, ей не было страшно. Обида и нетерпение перекрыли инстинкт самосохранения. — Прекрати немедленно! — С непоколебимым гневом прошипел Султан. — Или я уничтожу тебя.
— Как? — Сказала Валерия, перебив его. — Казните меня? Запрёте в подвалах? Я уже ответила на ваш вопрос! Если вы взялись угрожать, выполняйте угрозы. Потому что ничего другого не услышите от меня!
— Тебе так хочется лишиться головы?
— Да, если вы никогда не сможете мне верить. — Валерия сказала это так, словно больше не видела выхода. Ахмед сразу почувствовал безнадёжность в её голосе. — Я бы никогда не написала что-то, что может навредить Империи. Да я и не знаю ничего! Что я могу передать им? Беспокойство Кёсем султан понятно, она любит вас и эту страну. Но вы знаете больше, чем она. Вы знаете меня лучше… чем она.
Султан задумался лишь на секунду. Он понял, что у Валерии и правда не было доступа к какой-либо информации, они не обсуждали политику. Единственное, о чём могла сообщить Валерия, это о неудачном перевороте. Может быть Франция поддерживала Сафие? Нет, он бы заметил, да это и невозможно. Может быть, это было просто письмо для друга, которое бы не было отправлено. Но как же Ахмеда раздражало, что Валерия упёрто не хочет повиноваться правилам. Даже говорить уважительно не пытается. Смирись она хоть раз, хоть единожды попробовав говорить, ничего не требуя, и всё было бы иначе.
— Однажды я исполню все свои угрозы! — Его ответ был исполнен строгостью и гневом, поведение этой женщины было непозволительным. — Это письмо — измена. А ты уже нарушила много правил дворца. Теперь я не дам тебе даже шагу ступить свободно. За пределы гарема ты не выйдешь, даже в дворцовый сад не попадёшь. — Ахмед оттолкнул девушку.
Валерия замерла. Веки её глаз немного дрожали, сдерживая слёзы. Вот теперь ей стало страшно, она чувствала, что прошла по самому краю, ещё чуть-чуть и Султан действительно её казнит.
— Как… Вам будет угодно. — Прерывисто прошептала Валерия, чувствуя, как тяжело ей это сказать. Ещё тяжелее было заставить себя склонить голову. Гордость даже теперь, под властью страха, была сильнее.
Оказавшись за дверями главных покоев, она отдышалась и смахнула проступившие слёзы. Её поражало, каким было здесь отношение к женщине. Во Франции никто бы не позволил себе так говорить даже с прислугой. С другой стороны, она знала, где находится, и, возможно, стоило быть менее смелой. Когда она научится сдерживать свою гордость? Осталось не так долго. Совсем немного.
Выйдя в коридор, Валерия увидела Кёсем. Султанша ждала её, всем своим видом показывая, что рада сложившейся ситуации. Валерия подошла к ней и посмотрела прямо в глаза. Она вскинула голову, копируя Кёсем. Ей подсознательно хотелось быть похожей на неё.
— Вы зря это сделали, султанша. Я думала, вы понимаете, что я никогда не стану вам врагом или соперницей.
— Ты уже ей стала, когда первый раз вошла в главные покои.
— Это было, но лишь по желанию повелителя. Султанша, даже если это продолжится, в чём я сильно сомневаюсь, я не перейду вам дорогу.
— Ты говоришь так только сейчас. — Ответила Кёсем. — Если однажды ты станешь матерью, ты поймёшь мои страхи.
— Я понимаю их и сейчас. Но вам не обязательно обвинять меня в измене, чтобы удостовериться в том, что я не опасна. Мы можем помогать друг другу. И однажды вы это поймёте, Кёсем султан.
Три недели спустя. Замок Консьержери.
Королева Мария торопилась скорее оказаться в своих комнатах. Юбки её платья шелестели при каждом её шаге, сердце волнительно билось, в руках она сжимала только что переданное ей письмо. Письмо от человека, за упокой души которого она молилась ещё вчера. Да, это было интересным совпадением. Утром прошлого дня она стояла на коленях и просила Бога даровать покой всем умершим друзьям и родственникам, имя Валерии было среди них. Сейчас королева горела желанием скорее распечатать письмо, но сначала нужно было остаться в одиночестве.
Оказавшись в комнате, она оставила всю прислугу и фрейлин за дверьми, а сама скорее села за письменный стол. Первое, что бросилось в глаза молодой королевы, это то, что письмо было запечатано сургучом с печью, которая принадлежала лишь одной женщине в Османской империи — Валиде султан. Сначала Мария подумала о том, что, возможно, за это время Валерия успела родить ребёнка и стать при нём регентом. Но это вовсе не так. Потому что если бы в Османской империи сменилась власть, Мария уже бы знала об этом. Как и правители других стран. Так что быстро разломила сургуч и развернула письмо. Она читала его с таким трепетом и непринуждённой радостью, на лице Марии появилась улыбка.