— Ну, а теперь ты подумай, Валерия. — Элиф посмотрела на неё так, словно знала что-то, чего не знала Валерия. — Для чего Повелитель всё это делает? Чего он хочет?
Валерия взяла со стола ягоду винограда и положила в рот. Она нахмурилась, пытаясь сосчитать все претензии, которые ей предъявляли.
— Ну, он хочет, чтобы я подчинялась правилам дворца. Следовала установленным традициям.
— Рассуждаешь ты в правильном русле, но я не это имела в виду. — Элиф начала лукаво улыбаться. Она пододвинулась ближе к подруге, внимательно наблюдая за тем, как меняются эмоции на её лице.
— Я не понимаю. — Фыркнула Валерия.
— Смотри, ты фаворитка. У тебя есть место в комнате, которое девушки получают после того как… — Она замолчала, чтобы Валерия продолжила фразу сама.
Когда Валерия поняла, о чём говорит Элиф, она тут же поморщилась, словно съела что-то кислое, и отрицательно покачала головой.
— Нет, не это. — Ей претила мысль, что Султан, который совсем недавно казался ей рассудительным человеком, может так грубо и нагло принуждать девушку. Неужели он готов нарочно чуть ли не морить девушку голодом, чтобы она согласилась переспать с ним? Да даже если и так, Валерия не продаст себя за новые платья или подарки. — Это слишком ужасный способ. Тем более, ему достаточно сказать, и меня бы силком притащили в его покои. Нет, тут что-то другое.
— Я здесь дольше тебя и кое-что видела. — Сказала ей Элиф. — Кёсем султан когда-то точно так же, как и ты, говорила, что сбежит. Что будет свободной, и никто не купит её. А в итоге что? Она стала самой сильной женщиной в гареме, даже сильнее Хандан султан. Султан долго ждал, пока она сорвётся и забудет своё прошлое. И она забыла. Сама пришла к нему.
Валерия рассмеялась. Её крайне повеселило услышанное.
— Вот уж не думала, что такая женщина, как Кёсем, может без памяти влюбиться. Мне казалось, их отношения — её чистый просчёт.
— Сейчас, может быть, но тогда всё было очень чувственно и красиво.
— Послушай, Элиф. — Валерия взяла её за руку, заговорила строго и уверенно. — Может быть, Кёсем сдалась, но я не сдамся. Через год, два или десять, неважно! Я убегу и вернусь домой. Поняла?
— Поняла. — Элиф отдёрнула руку. — Только поторопись, меня через два года замуж отдадут, а тебя через три. По возрасту не подойдёшь. Так что подумай, как встретиться с Илкером и Эмре. Усмири побыстрее свою гордость и извинись.
— Было бы за что. — Валерия перешла на шепот.
— А тебе не за что? — Так же тихо проговорила Элиф. — Этот черновик письма был адресован королеве не просто так. Иди, скажи, что поддалась воспоминаниям, но письмо бы не отправила никогда. Проси прощения, склони голову, заплачь если понадобится. Но сделай так, чтобы ты смогла узнать, что ответила королева.
***
Тот день, когда в гарем приходила женщина, торгующая тканью, был похож на подготовку к празднику. Девушки волнительно переглядывались, ждали с нетерпением, как распахнутся двери, и в общую комнату войдёт полная женщина с огромными тюками в руках. Когда она приходила, девушки окружали её, как пчёлы только что распустившийся цветок.
В этот раз ничего не изменилось. Растаскивая ткань чуть ли не рулонами, девушки были готовы драться за кусок прекрасного шелка или другой ткани, чем-то отличающийся от других.
Сурейя подошла к дверям комнаты Фатьмы султан. Она подняла руку, чтобы постучать, и тут же, взглянув на завязанные бинтами запястья, отступила назад. Она помнила ту страшную истерику, хуже прежних. Кажется, у султанши и правда не осталось разума. Она видела угрозу во всем, даже в самом безобидном. И, видимо, уже никогда не станет вновь той жёсткой, но всё же спокойной султаншей.
- Госпожа? - Сурейя всё же решила постучать.
За дверью послышалось шуршание, а потом дверь легонько скрипнула. Вероятно, Фатьма стояла, облокотившись на двери спиной.
- Пришла швея. - Голос девушки дрожал от волнения. - Мне сказать, чтобы... она поднялась к вам?
- Зачем? - Послышался понурый голос Фатьмы. - Мне уже никогда не понадобятся новые платья. Мне уже незачем надевать украшения или укладывать волосы. Никто не придёт сюда и не посмотрит на меня. Даже тебя я пугаю.
- Неправда. - Приблизившись к двери, ответила Сурейя. И хоть ей было страшно, она не хотела разжечь очередную истерику.