— Что я о нем думаю? — Данила почувствовал подвох и растерялся.
— Да, что вы о нем думаете?..
— Я думаю, что он… — Данила запнулся и опустил глаза. — Я думаю, что он убийца. Он…
— Злодей? — «помог» Марк.
— Да, — тихо ответил Данила, поднял глаза и спокойным уверенным взглядом смерил Марка. — Злодей. Да.
Марк как-то странно улыбнулся и откинулся на спинку своего кресла.
— Вы вынесли вердикт, Данила, — сказал он с каким-то особенным, ехидствующим удовольствием. — Вы приняли решение. Вы осудили. Так?
— Да.
— А если я скажу вам, что тот человек из моего рассказа, этот человек с ножом, — он кардиохирург. Нож в его руке — медицинский скальпель. Спящий человек — больной, находящийся под наркозом. Больной, который нуждается в этой операции, для которого этот удар ножом в сердце — не вопрос смерти, а вопрос жизни… Что вы скажете теперь, Данила?
— Что я скажу?.. — Данила пожал плечами. — Я скажу, что вы меня обманули.
— Вот как! — Марк разразился странным гортанным смехом. — Вот как?! Однако же! Оказывается, я вас обманул?! Замечательно!
И вдруг Марк перестал смеяться. Так же внезапно, как перед этим расхохотался. Он буквально выпрыгнул из своего кресла, метнулся вперед. Его губы замерли в двух сантиметрах от уха Данилы.
— Нет, Данила, я тебя не обманывал, — прошептал Марк прямо в слуховой проход. — Я не обманывал. Ты просто не знал правды. Не знал, но вынес суждение. Ты судил, Данила, не имея полной картины. Ты судил и осудил невиновного. Ты осудил спасителя.
Данила ощутил, как по его спине тонкой струйкой побежал холодный пот. Фраза «Ты осудил невиновного. Ты осудил спасителя », прокручиваясь, как запись на автоответчике, продолжала звучать у него в ушах. Хотя Марк уже встал, выпрямился, развернулся и пошел в сторону кабины самолета, Данила все еще слышал его голос внутри своей головы: «Ты осудил невиновного. Ты осудил спасителя »…
Данила осуждает Темных, борется с ними. Но что такое эти Темные? Он ведь ничего не знает о них. Столько раз он вместе со своими друзьями — Анхелем, Андреем, Гаптеном — обсуждал это? Но ответ всегда был один: «Тьма — это Зло, это плохо». Но разве это ответ? Тьма — это только слово. Слово, которым обычно обозначают что-то плохое. Но что стоит за этим словом? И кто присвоил его кому-то или чему-то? Кто судил?..
И разве Источник Света что-то говорил Даниле о том, что Тьма — это Зло? Разве сказал Источник Света Даниле: «Пойди отыщи зло и убей его». Нет, не говорил. Но Данила пошел и, более того, ищет. Вроде бы «Кощееву смерть», а на самом деле — «то, не знаю что». И вообще, откуда Даниле известно, что Источник Света называл Тьмой? Может быть, Он называл Тьмой тех, кто считает себя Светлыми. Как знать?..
— Мы служим потомкам Христа, — внезапно раздалось откуда-то сзади.
Данила резко обернулся, пытаясь понять, где же он мог слышать этот голос…
Над ним возвышалась грузная фигура человека с темным землистым лицом, черной бородой, в одеянии, похожем на монашескую сутану. Катар! Тот самый Темный Посвященный, который говорил на Встрече Двадцати Четырех! Гот самый, что был учителем Нины…
— Катар… — прошептал Данила.
— Две тысячи лет они хранят обет горя и личного страдания, — продолжал Катар. — Они не должны ни смеяться, ни даже улыбаться. Никогда. Да, мы темные , потому что мы делаем все, чтобы им легче было нести эту ношу. Ношу страдания и искупления.
— Никогда? — не понял Данила, ощущая какую-то предельную абсурдность этого странного обета. — А что случится, если они все-таки не сдержатся?
— Война и смерть… — ответил Катар.
— С кем? Какая война?! — на Данилу накатили страшные военные воспоминания, дыхание перехватило.
— Вы когда-нибудь слышали о Карибском кризисе?
— О Карибском кризисе? — переспросил Данила. — Это когда чуть было не началась третья мировая война между США и Советским Союзом?
— Да.
— Конечно, слышал.
— Тогда чуть было не рассмеялась мать Марии, — сказал Катар. — Она была еще девочкой. Детей трудно удерживать от смеха.
— Ерунда, — отрезал Данила. — Это просто политика.
— А когда в свое время, тоже в детстве, рассмеялась бабушка Марии, началась вторая мировая война.
— Бред… Не может быть… — прошептал Данила.
— Так было во все времена, — Катар не обратил на возражения Данилы никакого внимания. — Но теперь с каждым поколением последствия нарушения обета становятся все более и более страшными…
— Послушайте, — Данила недоверчиво посмотрел на Катара, — вы что хотите сказать? Что вы являетесь оплотом мира и защищаете человечество? Я правильно вас понимаю? Но как же, в таком случае, все то, что вы говорили на Встрече Двадцати Четырех?.. Когда вы врали — тогда или сейчас? Там звучали прямо противоположные вещи. Вы обещали сеять панику и смуту, вселять в людские сердца страх и отчаяние…
— Я говорил, что мы заставим людей желать прихода могущественной силы, — ответил Катар. — Силы, способной избавить их от бремени свободы и тягостной муки выбирать. Вот что я говорил.
— И как это согласуется с тем, что вы мне рассказали про этих… потомков Христа?
— Вы не понимаете! — Катар загромыхал низкими нотами. — Вы ничего не понимаете, Данила! Это воля Бога! Мы дети Божьи, и только Он знает, что будет для нас хорошо, а что худо, в чем добро для нас, а в чем зло. И если Он говорит Адаму: «Не вкушай, сын Мой, плодов Древа сего», — Он делает это, заботясь о нем. Как мать говорит ребенку: «Не суй руку в огонь!» — из любви, из сострадания, из чувства заботы. Но человек не слушает Бога. Человек ценит свободу, которая есть проявление его неверия, его отступничества, ибо все предопределено. И это его грех, Данила! Это грех! Его грех!
— Но… — едва смог вымолвить Данила. — Но что вам от меня нужно?
— Вы, Данила, — помолчав, сказал Катар, — ищете то, что заповедал вам Источник Света — эликсир, способный избавить человечество от страха смерти. Но понимаете ли вы, что это…
— Что?
— Вы ищете тайну бессмертия.
— Тайну бессмертия? — Даниле показалось, что он ослышался.
Но Катар продолжал:
— Данила, вы не можете избавить человека от страха смерти, если есть смерть. И до тех пор пока живет в людских сердцах страх смерти, нет и не будет спасения. Вы знаете это. Именно об этом говорил вам Источник Света. И поэтому вы не ищете истину, вы ищете тайну бессмертия. Знаете вы об этом или нет, но это так.
Данила развернулся и уставился в иллюминатор.
«Это какой-то бред… Это не может быть правдой! Я сплю! Мне снится сон! Страшный и абсурдный сон… — звучало в его голове. — Да, это просто сон! Сейчас я проснусь, и все будет как прежде. Не может быть, что я сам ушел от своих друзей. Не может быть, что я позволил себя выкрасть. Не может быть, что…»
— Когда вы увидите Марию, вы все пойме— сказал Катар, наклонившись к самому уху Данилы.
От испуга и неожиданности Данила вздрогнул. Но когда обернулся, Катар уже отодвигал занавеску в хвостовой части самолета.
— Что я пойму?! — крикнул Данила ему вслед, но ответа не последовало.
Данила вскочил. Надо догнать Катара! Но путь ему тут же преградили охранники. Секунда. Данила почувствовал, как что-то кольнуло и руке. Картинка перед глазами поплыла. Веки отяжелели. Глаза сами собой стали закрываться. Тьма.
Огромное палящее солнце стояло в самом зените. Вокруг белесое небо, а под ним, насколько хватало глаз, простиралась пустынная местность — серый песок, жалкая, слабая растительность, — и где-то там, вдали — странный поселок с низенькими приземистыми домами. По левую руку на расстоянии многих километров возвышались горы — длинная гряда, словно волнорез рассекающая бескрайние песчаные просторы пустыни.
Данила оглянулся. Где он?! Как он сюда попал? Как выбрался из самолета? Где все — Марк, Катар, охранники, стюардесса? Что случилось?.. Авиакатастрофа?!