Слушаю ее внимательно и качаю головой:
- Не могу обещать, малышка. Я планирую баловать вас обеих. И младшенькая явно выигрывает пока.
Я поиграл бровью, поцеловал ее в нос, аккуратно переложил ее с себя и поднялся.
- Чем раньше сгоняю, тем раньше продолжим, - поясняю, надевая трусы.
- Я купила презервативы, Санаев, сними трусы, - смеется и кусает губы, - резинки в сумочке.
Стою и пялюсь на неё как дурак. Сузил глаза и покачал головой.
11 глава
Пётр
- Ах, ты, сучка, - смеюсь, снимая боксеры и возвращаюсь и ней. - Тогда что это было в наш первый раз? Согласие на моего ребёнка?
- Проверяла тебя на стрессоустойчивость, моя прелесть, - хитро смеётся и пытается убежать.
- Ха, - громко хохотнул. - Ну и? Проверила? Можем выезжать в ЗАГС?
Смешно вильнул бёдрами, демонстрируя крепнущий член.
- Я ещё ваш кипишь на кухне не проверяла, как вы там нахозяйничали. Сильный погром? - машет головой в сторону кухни.
- Ну, сходи, посмотри, - хмыкаю.
Пока она работала, мы не только налепили вареники, сварили и съели, затем всё убрали, отмыли и спать пошли.
Убегает, слышу, что хлопает дверь в ванную. Не спешу догонять, просто лежу на диване и жду её реакцию. Вышла из ванны, включила свет на кухне. Слышу, что ходит и хлопает дверью шкафчиков и холодильника. Шлепает ко мне и заглядывает в комнату.
- А где мои вареники?
- У нас в животиках, - ухмыляюсь.
- Не ври, их там должно было быть очень много, - смотрит на меня испуганно, - ты что скормил половину мелкой?!
Её взгляд готов убивать, это однозначно.
- Дурочка. В морозилке твои вареники, там и тебе, и маме порция.
- А я есть хочу, думала, меня здесь примут со всеми почестями, Санаев. А ты жмот. Ну окей.
- Дурочка, - улыбаюсь второй раз. - Вареники разогретые невкусные, только свежие.
Ничего не отвечает, смотрит укоризненно и исчезает с порога. Слышу, как жужжит микроволновка, начинает пахнуть бутербродами.
Возвращаюсь, надеваю трусы, складываю наши вещи и иду на кухню. Смотрю, как сидит и всухомятку топчет бутерброд.
- Сварить вареники большая проблема что ли? - внимательно смотрю на неё и её нездоровый перекус.
- Уйди, я с вами не дружу, - забила рот куском бутерброда и словно хомяк топчет и бормочет себе под нос.
- Ути-пути, сколько страсти, - едва сдерживаю смех.
Присаживаюсь напротив, смотрю внимательно, с преувеличенным вниманием наблюдаю за тем, как она ест.
А сам думаю, какая она ещё девчонка. Милая, наивная и смешная. Я ждал ее до одиннадцати в надежде накормить, потом сдался. Хотела ужинать вкусняшки с семьёй, нужно было выбирать семью, а не работу. Ну, ничего. Над приоритетами ещё поработаем. Она сама поменяет взгляды, когда поймет, что теперь у неё есть тыл. Я её ни в чем не виню, тащить на себе всё тяжело.
- Ещё не поздно сварить наши деликатесы. Ты таких вареников ещё не ела, отвечаю.
- Я видела ваши шидевры, ага, пусть сохранятся до приезда бабули, вот она вам как истинный профи выставит оценки, - хмыкает Василиса и улыбается, - Прости, ПМСит, жрать хочу, я на работе только кофе заправилась.
- Неудивительно, я тоже бываю злой, когда голодный. Но, правда, могли бы и вареников отварить. Я ждал до одиннадцати и только тогда засунул их в морозилку, чтоб не растаяли. А то мелкая так старательно и смешно лепила, что было жаль её усилия просрать.
- Как она? Не сильно тебя загоняла?- запивает еду водой и неотрывно смотрит на меня.
- Она прелесть. Я готов гоняться за ней и вместе с ней всю жизнь, - говорю что чувствую.
Потому что объяснить эти чувства с позиции логики и рассудка невозможно. Я видел ребёнка пару раз. А вызывает эмоций столько, словно она моя родная.
- Чем ещё маялись, - спрашивает настойчиво и до сих пор просто изучает меня, словно я под микроскопом, видимо тестирует меня.
- Играли в кукол. Оказывается, я отличный шофёр для Барби и её подруг.
- Петь, тебе домой не пора? - прилетает неожиданно.
Смотрю на неё в упор. Снова в свою раковину? Занятно. Весьма занятно.
- Извлеки уже шило из задницы и признай, что любишь меня так же, как я люблю тебя. И расслабься. Бесишь.
Выхожу из комнаты и возвращаюсь к своим вещам. Хочу закурить и громко зарычать.
- Ты уезжаешь?
Идёт следом за мной и наблюдает за тем, как я роюсь в карманах.
- Если я уеду, я больше не вернусь, - поднимаю голову и смотрю на неё в упор. Мне не до шуток. - Хочешь этого?
- А как же любовь? - хмыкает, скрестив руки на груди.
- Какая? Моя, которую можно херачить, как грушу для бокса? Посидел с ребенком, трахнул, пошел нахер? Вот эта любовь? - смотрю на нее, иронично изогнув бровь.