***
- Тебе надо ближе к читателю быть, - сказал Сморфень, - Тема нужна такая.... Животрепещущая. Вот что всех беспокоит?
- Что?
- Ну ты даешь! Любовь, конечно! Ты посмотри вокруг. Все только ее и ищут!
- Ищут? Думаешь? Не заметил. То, что все ждут, что их полюбят, я заметил. А вот любовь... Не, не ищут. Это же надо и самому любить. А разве кто-то старается любить? Я не видел. Такое обычно нарасхват ещё до подачи объявления.
- Ну, тогда смерть. Хочешь, я умру, а ты про это напишешь?
- Ради рассказа? Это же глупо.
- Ради тебя...
И Сморфень умер. Совсем. Глупо. Очень глупо. И вот он сидит рядом мертвый и плачет. Я говорю:
- Ты же понимаешь, что так нельзя? Играть на чужой жалости - это низко.
- Наверное. Но ведь цепляет.
- А если купание в помоях цеплять будет, мы что? Купаться начнем?
- А я бы начал. Ради тебя.
- Если ты сейчас заговоришь про любовь, я тебя ударю.
- Фи! Обижаешь! Какая же это любовь?! Любовь - это семечки! Вот дружба - это действительно сила!
***
Сморфень решил, что хочет стать психологом. Странное решение, но я не стал ничего говорить. А то мало ли, ещё анализировать меня начнет, накопает чего-нибудь, а мне потом краснеть. Но Сморфень мыслил глобальнее. Если уж за что-то браться, то изо всех сил. И он решил нырнуть в коллективное бессознательное.
По такому случаю мы решили подойти к вопросу обстоятельно: взяли верёвку и условились, что как только он крикнет заветное слово "разум", я его тут же вытащу. Условились, и он нырнул.
Время тянулось. Чтобы не очень беспокоиться, я сел читать современную прозу. А там все так монотонно и предсказуемо, что можно целый день без эмоций убить. Что я и сделал. А к вечеру что-то забеспокоился. Тишина. Молчит Сморфень. Уже целый день молчит. И как-то тревожно стало. Я веревку подёргал - реакции ноль. Дёрнул ещё. И тут словно рыба на леске бьётся. Будто в агонии. Я скорее Сморфеня вытаскивать стал. Дёрнул изо всех сил. Хорошо, что он веревкой обмотался.
Вытащил я его, значит, а он ни живой, ни мертвый, словно зомби. Ну я ему борща тут же в плошку, и откармливать давай. А он вроде и глотает, но как-то машинально. Я уже и попрощаться с ним успел. Паника, такое дело. В первую очередь к плохому готовишься. Но он, к счастью, порозовел. Я поуспокоился. И вроде любопытство гложет, но спрашивать не стал, а вдруг поплохеет опять.
Сижу, жду, пока реагировать нормально начнет. И он начал. Хоть и не очень нормально.
- Это п»&#@ц! - говорит.
И, видимо, чтобы я не сомневался, повторяет:
- Это п»&#@ц!!
А с хорошей историей главное - не перебивать и не задавать вопросов, тогда всё само польется. И конечно же полилось.
- Поначалу все вроде спокойно было. Сел, огляделся, наблюдаю. Слышу: шепот какой-то. Такой вроде вполне себе сиреневый. Ну, думаю, желтый, конечно, лучше, но хотя бы не красный. И тут как понеслось: и трупниной запахло, и похотью. А потом смешалось это. Я вроде в сторонку отошёл и тут слышу: "Брезгуешь, значит?" И сразу страшно стало до жути. А потом ненависть такая. А у меня же на ненависть аллергия. И тут чувствую, сожрут меня без ненависти. И я как давай ненавидеть. Тошно, а приходится. Страшно ведь. И этим, чую, тоже страшно. И они вроде как ненавистью страх свой застилают. И так это глупо. А одна мысль о глупости их только злее делает. А потом шум начался. Все галдят, никого не слышно. Я даже вслушиваться перестал. И только озирался. И одна мысль в голове тряслась: "Слабый - бей, сильный - убегай!"
От этих слов стало невыносимо тревожно, но одна мысль никак не покидала меня:
- Так крикнул бы "разум", я б тебя и вытащил.
После этих слов Сморфень побледнел и едва дыша выдавил:
- А про разум там даже не вспоминается!
***
Николай Петрович, сосед наш, уже третий день был сам не свой. Как будто пить бросил. Мы со Сморфенем заволновались что-то и решили соседа проведать. Сунулись, а у него даже дверь открыта.
Зашли, окликнули его.
- Я на кухне, - отвечает дядя Коля, - Уже заждался.
Мы на кухню заходим, а он на табуретке сидит. На корточках.
- Опережая ваши вопросы, я просто пытаюсь разорвать поле, - говорит.
- А какое конкретно? - Сморфеню подобные вещи всегда интересны были, - Магнитное? Или барбарисовое? Или вы на поле пшеницы замахнулись?
- Неа, - Николай Петрович ухмыльнулся, - Поле постмодерна.
Сморфень от удивления даже икнул.
- А зачем? - я дядю Колю давно знаю, и раньше он подобными вещами не занимался, - Что оно вам такого сделало?
- Устал... Раньше вроде ничего так было. А теперь эта зараза изо всех щелей лезет. Даже пиво, и то - крафтовое.
_ - Постмодерн не победить... - многозначительно вздохнул Сморфень. - Он ведь от страха спасает. Застилает, так сказать. Иллюзия всегда притягательна.
_- Но так же не может вечно продолжаться! - возмутился Николай Петрович и даже покраснел.
- А вот нервничать вам совсем не полезно! С вашим-то образом жизни! Проще надо быть. На любую иллюзию можно найти противоиллюзию. Вот представьте, что нет ее и не нервничайте, - и главное, говорю, а сам не верю. Но это и не важно. Важно, чтоб дядя Коля поверил. Вон его как уже растряхомудило.
- И правда! Чего это я?! - обрадовался Николай Петрович и пошел умываться. А мы сели пить чай.
В воздухе возникли какие-то образы про "сакральность чая, неповторимый вкус и аромат", но Сморфень тут же открыл форточку, и их сдуло. А потом вернулся дядя Коля, и мы стали пить "просто чай".