Спустя некоторое время, Тисс увидел, как дверь открылась и на веранду вышел мужчина. В свете одинокого фонаря, что горел над ним, Тисс разглядел его лицо, он был ему незнаком, раньше в "Загоне" он его никогда не видел.
"Наверное, "новый", – подумал Тисс. Даже на таком расстоянии он почуял запах табака, вина и еды, что шел от мужчины, а еще немного страха. Запах страха Тисс мог определить безошибочно. Это была неповторимая смесь адреналина с запахом самого человека, присущий только ему. Жертвы Тисса пахли всегда по-разному, у каждой жертвы, был свой запах, но у всех был общий, тот, что делал их жертвами. Это был запах страха. По нему Тисс мог определить, кто будет сражаться за свою жизнь, а кто безропотно примет неизбежное. И в том и другом случае Тисс уважал их выбор, но это его никогда не останавливало. Как льва не останавливают душевные терзания антилопы.
Когда мужчина вышел и закурил, Тисс заметил, что тот, кто сидел под крыльцом, привлек его внимание и заговорил с ним. О чем они говорили, Тисс не слышал, вернее не смог разобрать, уж очень тихо он говорил. "Новый" похоже, не очень рад был тому, о чем они говорили, так как запах адреналина усилился. Вдруг человек в капюшоне замолчал и быстро исчез. Через секунду из двери вышел Смотритель. Оставаться не было смысла, да и опасно. Тисс быстро и неслышно ушел подальше в поле от дома Смотрителя, а потом, сделав круг для безопасности, побежал обратно к дому Сильды.
*****
Василий провел меня через кухню и гостиную. Странно, Меланьи за столом не было, и стол был пустой, без еды. Как они тут быстро управляются, просто цирк какой-то. Я вдруг вспомнил цирк, клоунов, дрессированных собачек, которые славно прыгали перед дрессировщиком на задних лапках, и рассмеялся. Мне вдруг стало очень весело и хорошо. Я посмотрел на хозяина дома. Какой хороший человек и добрый, как заботится обо мне. Мы как раз подошли к двери моей комнаты. Я не мог сдержать своих чувств и обнял его.
– Спасибо, спасибо, Вам, Василий. Вы такой добрый. Я Вас люблю. И Меланью тоже. Я не выдержал и расплакался. Он открыл дверь комнаты, втолкнул меня и вошел, закрыв дверь за собой.
– Давай ложись спать. Быстро! Я сейчас уйду, а ты закройся на ключ и окно не открывай, понял?
В ответ, я только закивал головой. Я смотрел на моего нового друга с любовью и обожанием, слезы текли по лицу, для меня сейчас это был самый близкий и родной мне человек.
– Спасибо Вам, можно я вас поцелую, на прощание.
Он с отвращением отвернулся и вышел. Я стоял посреди комнаты и думал, как мне повезло все-таки. Я попал в такое чудесное место, познакомился с такими чудесными людьми. С чувством умиротворения я разделся и собрался лечь спать. Но мне показалось, что в комнате душно и я открыл окно...
***
– Ты довольна?
– Еще не знаю, но мне уже интересно. Я хочу поиграть.
– Только не спеши. Не спеши, прошу тебя, пусть он привыкнет.
– Я понимаю, хорошо, попробую.
– Мел, ты была в красном сегодня. А завтра, завтра какое будет платье?
– Извини, Васил, но завтра будет черное.
– Черное! Опять черное, все так плохо?
– Я не знаю, Васил, что произойдет. Я могу только сказать, какое я надену платье. Завтра будет черное.
***
Проснулся я от странного чувства. Мне казалось, что кто-то звал меня, тихо-тихо.
– Олег, Олежек, иди ко мне!
Я встал с кровати и подошел к окну. За окном было все еще темно, но тучи разошлись, и бледный свет луны освещал землю и Меланью, которая стояла внизу под моим окном. Она была голой, то есть абсолютно, только распущенные черные волосы прикрывали ее высокую грудь и живот. Кожа Меланьи слегка светилась под луной синим холодным светом. Она стояла, закрыв глаза, подняв тонкие красивые руки к небу и раскачиваясь слегка из стороны в сторону. Ее движения зачаровывали, словно это был какой-то волшебный танец. Я не мог оторвать глаз от ее лица и фигуры. Неимоверное желание просыпалось во мне, кровь забурлила, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Меланья что-то шептала и мне очень захотелось, что бы это было мое имя. Мне казалось, что я слышал, как она зовет меня. Я открыл окно настежь, холодный ночной ветер ударил в лицо, но я не видел и не слышал ничего, я хотел к ней и решительно встал на подоконник. Я хотел видеть ее, хотел идти к ней, я хотел ее.