***
Когда Олег вышел из приемной главного редактора, тот, подождал, пока за ним закроется дверь. Потом достал из ящика мобильный телефон и отправил сообщение на номер, которого не было в его телефонной записной книжке. Это был номер, который Тимофей Петрович знал на память. На этот номер он отправил одно короткое сообщение: «Сейчас».
После этого, он потер глаза обеими руками, словно хотел стереть с себя неприятные воспоминания. После встал, подошел к сейфу, открыл и достал оттуда бутылку с темной жидкостью внутри. Бутылка была странной непропорциональной формы, будто сделанная вручную. Не спеша, Тимофей Петрович, открыл ее, вынув пробку, налил в стакан, что стоял. Бутылка с виду была старинная без этикетки. Темно-красная жидкость заполнила стакан до краев. Он осторожно поднял стакан и выпил то, что налил в стакан, большими жадными глотками, не останавливаясь. Потом закрыл глаза, на лице уже немолодого мужчины отразилось удовольствие, которое он испытал, допив все, что было в стакане. После этого Тимофей Петрович спрятал бутылку и стакан, на котором не осталось и следа от выпитой жидкости, в сейф и продолжил читать лежащие на столе редакционные материалы.
***
По дороге в коридоре меня перехватила Ирина Леопольдовна, наш редакционный литредактор. А кратко – Паровоз. Вы, сейчас поймете, почему. Это была женщина неопределенного возраста. Со стойким запахом вчерашних сигарет, оставленных в пепельнице. Курила она много и часто. И, пожалуй, была единственным сотрудником, кому это прощалось. Тимофей привел ее через несколько дней, после своего назначения. Он представил ее как специалиста с идеальным знанием языка. Она была его доверенным лицом и шпионила для него повсюду. По негласному мнению всего коллектива она была сукой, и ее ненавидели все, кто с ней сталкивался по работе, хотя бы раз. Но ее, казалось, совершенно не беспокоило мнение окружающих. Она была предана своему боссу и его благополучие и успешность были ее основной целью. А еще она любила деньги, хотя судя по ее внешнему виду, мы не понимали, на что она их тратит. Ни мужа, ни детей, насколько нам было известно, у нее не было, а еще, ей нравилось унижать своих коллег. К моему несчастью, в ее поле зрения, буквально через день после появления на работе, попался я. По любому поводу она пыталась меня достать и унизить.
– Минуточку, молодой человек!
– Доброе утро, Ирина Леопольдовна! Меня Олег зовут.
Она проигнорировала мое приветствие и мои слова, и больно схватила меня за руку, когда я пытался пройти мимо нее.
– Вы мне подавали статью на вычитку.
Я остановился и, молча, кивнул, мне не хотелось говорить с ней, ни к чему хорошему это не приводило. Лучше помолчу.
– Так вот,– не унималась она,– все, что вы написали, это дерьмо! Вы слышите, дерьмо! Мне пришлось все переписывать! И за что вам только деньги платят, если всю работу за вас делаю я! Вы никчемный журналист и низкопробный писака!
Она достала из папки, что несла в руке листки с текстом и стала трясти ими перед моим лицом.
– Я буду жаловаться главному редактору, что бы он принял меры и заплатил мне за то, что я, с моим уровнем квалификации, должна читать ваше дерьмо!
Мне казалось, что она получала удовольствие, выкрикивая слово "дерьмо" на всю редакцию. Я оглянулся, в коридор открылось несколько дверей, но за секунду уже никого не было. Все разбежались, так как концерты Паровоза были частыми, и никто не хотел слушать ее крики. Я, совершенно невозмутимо, смотрел на кричащую на меня женщину, смотрел на ее неопределенного цвета волосы, обрамляющие серого цвета лицо, и думал: " Почему она такая? Лицо, без капли косметики, неопрятная одежда. Когда то же она была молодой и даже может быть привлекательной. Какая причина побудила ее так себя вести. Ведь не всегда она так выглядела, одевалась, и много курила. Она же образованный человек", – но мои мысли были прерваны очередным ее криком. И найдя во мне собеседника, она перестала орать и, фыркнув, пошла в свой кабинет.