Пригорюнился.
— А мужа-то нет…
— Не твоя забота. — И опять поклонилась. Но уже не насмешливо.
— Так? Так, значит? — затряс калитку. — Ни мне, ни другим не достанешься!..
— Я пойду, а ты вслед погляди. — И пошла в хату, не оглядываясь.
Снежок легкий, весенний. Так и тает под ногами.
Вячеславу Кузнецову
За никелированной спинкой кровати серело окно. На заледеневшие стекла снизу набегала снежная пыль, которая закрывала сопки, исполосованные гусеницами танков. Сопки — как кружево. Они тянутся по всей границе…
Ты возник словно из метели. Распахнув больничный халат, достал из-за борта шинели пучок веточек…
— Это багульник. Задели танком… — И поставил их в баночку с водой.
Сквозь воду и стекло с тоненьких прутьев проглядывали ссадины — следы гусениц… Наплывало что-то из прошлого: вытянувшаяся цепь зеленых сигнальных фонарей танков, букеты пламени, расцветавшие на сопках при пушечных ударах, снежная лощина с бродящими отсветами, неожиданно открывшаяся пасть воронки… Мне надо было предупредить механика. Я нагнулся, чтобы перейти на внутреннюю связь, и щека моя припаялась к броне…
Был уже другой день. Ты опять появился и переменил воду в баночке.
— Во всем свои законы, — сказал.
На фоне окна тот букет рисовался решеткой. Мне хотелось, чтобы его выбросили, но не было сил попросить…
А веточки постепенно наливались светом. Они как бы таили в себе искры.
Искры чудились мне кругом: на стенах, на скатерти, в воздухе, во мне самом.
А ты выходил словно из метели. Менял воду. Говорил:
— Жизнь не должна умереть.
Однажды я очнулся от ощущения света. На миг показалось, что в комнате солнце. Потом увидел на столе букет бледно-розовых цветов, излучавших яркий, радостный свет. Я не сразу догадался, что это багульник, а когда понял, приподнялся — первый раз за время болезни! — и… радостно заплакал.
Где-то взвывали не то моторы, не то провода. А ты, в халате, под которым обозначались погоны, стоял и улыбался — простой, добрый-добрый.
… Идут годы. Бывают метели. Все бывает… Но с тех пор меня не покидает весеннее чувство.
— Спасибо тебе, друг и брат.
Из газеты, говорите? Здравствуйте, гостям мы всегда рады. Корнев я. Чабан Иван Корнев. Степняк. Как и Мишка, брат мой, и Федя Котельский. Втроем мы в степи, как три богатыря. И Эльбрус с нами. Поднимемся в гору — он, в сияющем шлеме, подмигивает, веселится. А между нами среди ковылей и полыни ищет отара типчак да донник. А над нами орлы. Дух захватывает. Вроде бы и впрямь богатыри мы…
Подумайте: тысяча овец в отаре. С каждой настригаем шерсти на три костюма да с ярочек по костюму. Выходит, что втроем мы всю станицу одеваем.
Душно, говорите? Душно. И овцы притомились. Теснятся как! Всегда они теснятся, как начнется жара. А мы лучшие пастбища отыскиваем. Забираемся далеко. За двадцать лет чабанства степь изучил. Все тропинки знаю.
Вспотели вы с непривычки. Парит! Дождь будет. Нужно поближе к кошаре держаться. Я вчера еще почуял — дождь будет: спасу нет, как крутило ногу. Ее, родимую, в Восточной Силезии, на реке Нессе, в сорок четвертом прихватило осколком. А Мишка, брат мой, так уже неделю о непогоде толкует. У него с войны обеих рук нет. Герлыгу на привязи носит. А смеется: теперь, говорит, вроде барометра я. Он у нас такой: все шутит…
А степь, глядите, позолотилась от марева. Точно, будет дождь.
Миша! Слышь! На солнце заворачивай. На солнце! На кош двинем. Вот так.
А красотища-то какая! Вон как чабан вырисовывается на солнце. Это Михаил. Точно скала у моря. Спины овец — как волны. Шерсть огнем отливает. О золотом руне слышали? Сказочка! А золотое руно — вот оно…
Дождь пройдет, трава будет. В выгоревшей степи ни шерсти, ни мяса от овец не возьмешь. Стоит ей день перебиться в голоде, как шерсть будет сечься. Нежное это создание, овца. Так и смотри за ней, так и смотри, как за ребенком. Чтобы, значит, была и накормлена и напоена.
Как-то весной случилась буря. Памятный это год. Со Ставропольщины землю несло. Горы переворачивало. Все замело. Катавалы, думаете, отчего? Ветры понаделали. Как подули ветры, ни травинки, ни росинки в степи не найти. Кормов не было. Ни привезти, ни принести. Вот-вот овцы падать начнут. Что делать? Давай, говорю, отару в лес, к Зеленчуку, отгоним. Пусть хоть веточками побалуются. Погнали. Земля в воздухе кружится, точно ночь перед глазами, а мы гоним. И что вы думаете? Спасли отару. В других хозяйствах падеж был, а у нас ничего…