Ни я, ни мой приятель, у которого я гощу, не тревожимся, потому как хорошо знаем, что ничего страшного не произойдет: соседи навек связаны одной веревочкой…
— Ну-ну-ну! — делает вид, что боится, угинается к бочке сосед, тоже прекрасно знающий, что ничего плохого не будет. — Ну, ладно тебе, хватить шутить, мать. Прибери вон мешок лучше. Слышь, Джульбарса стыдно…
И действительно стоило ему изменить тон, произнести доброе слово, как соседка сразу образумилась, оттащила мешок и принялась, ругаясь навперекличь с индюками, рубить дрова сама.
— Видал такую, Джульбарс? Ну не зараза? Думал, рубанет, стерва! Аж шея горит! Слышь, Джульбарсик, шея горит, говорю. Ну ничего, мы пока потерпим, а Серега придет, тогда развернемся! Тогда мы покажем себя! А Серега обязательно придет в отпуск. Он уже ефрейтора заслужил! Не, он сержант уже! Да де? Он у нас с тобой, Джульбарсик, старшина! Скоро офицерское звание схватит! Понял, родной мой? Наш сын офицером скоро будет! И к рождеству обязательно пожалует!
— Ты ж хвастал, что Сережа к маю приедет! — не выдерживает мой приятель.
— А, сосед! На, Джульбарсик, пей! Гарное же у нас с тобой вино, на зависть всем, а!.. Не отпустили Серегу к маю, сосед! На губу бедняга угодил! Я ему посылку выслал, так он, видно, переборщил!..
Из-за плетня грустно смотрят на заходящее солнце подсолнухи.
Во дворе возня, крики.
Седая женщина силится подпереть дверку сарайчика, но дверка со страшным шумом разламывается, и в огород, пугая привязанных коз и бродивших кур, шарахается огромная рябая свинья. Женщина спотыкается о доски и падает.
— Доченька, поможи! — кричит она. — Чи ты уже собралась?
На крыльце стояла, подводя брови перед зеркальцем, в платьице небесного цвета и с кружевным воротничком, белокуроя, «напироксилиненная» девушка. От крика она нервно захлопнула зеркальце, вложила в висевшую на плече сумку, оттуда вытащила книгу, бросила куда-то внутрь дома, сказала, вся дергаясь:
— Как вы мне надоели со своими вонючками! Не отдохнешь из-за них!..
— Это ж тебе, доченька! В институт повезу. Помоги хоть встать.
— Нужно оно мне! Сами вставайте, раз возитесь!..
Женщина, поднявшись, бросается догонять непокорное животное.
Девушка поправляет прическу, потом направляется на улицу, срывает лепестки опершихся на плетень подсолнухов и, веселея на глазах, подлаживает легкий свой шаг в такт гремевшей из парка музыки.
— Ой, боже мой, боже мой!.. Да что ж это делается? До каких пор меня мучать будете?..
— Не ори! У, репнула бы ты!..
— Изведут все, на зуб положить нечего будет.
— Ге!.. Ге!.. Осточертела уже!..
— Изверги, а не люди! То быками травил, а теперь еще и корову купил!..
— Можешь и ты купить! Не заказано!
— Купила бы! Так ты со света сживаешь! Или цель такую задал? Глядишь, что беззаступная?
— А ты загороди!
— Чем я тебе загорожу? Я вот тебе загорожу! Возьму вилы да так загорожу, век помнить будешь!
— Не ори! Не ори!.. Не трогай душу…
— Есть она у тебя! Того, у кого есть душа, всех извели! Гони скорее!.. Ах ты… Я вот сейчас свидетелей назову! Все впишу в акт, хамлюга! Да гони… Люди!..
— Ге, проклятая!.. Слухай!..
— Чего тебя слухать? Проваливай скорей! И куда это милиция смотрит? Я в поле пропадаю, а тут…
— Ты не шуми, не шуми!.. Без милиции обойдемся… Давай по-умному сладим. Как в прошлом годе…
— Как в прошлом? Ха, нашел дурочку! Принес оклунок, а проел-пропил не сосчитать!..
— Да не шуми… Сговоримся… Я, может, того и запустил скотиняку… Небось слыхала, как я со своей живу?..
— Такого кутюка давно выгнать пора!..
— Одна выгонит, к другой пойду… Вашего брата — хоть пруд пруди…
— Ото ж вы и пользуетесь!.. — уже тише и сходнее. — Да ты не лапай, не распускай руки допрежь… Вот зубы на полку придется ложить через твою корову, скотиняка ты!..
— Не придется, не бойсь… — тоже тише, но уже увереннее. — Я эту самую, корову за налыгач да к тебе, любушка…
— Ой, кости поломаешь… Отчиппсь, скаженный дьявол…
Глухо, прохладно поблескивают в сизой росе огороды, сады. Над хутором, над драневыми крышами медленно, хозяйственно парит коршун — так и режет звенящие от петушиной разноголосицы тонкие струйки дымов. Но вдруг застывает на месте, складывает крылья и нацеливается вниз, в огороды, где уже криком кричат куры…
Все! Говорят, характера нет…
Уж он-то покажет характер!