Проходит час. Другой. На душе тоскливо, неясно. Не читается, не пишется. Я жду, когда снова послышится во дворе голос хозяйки. Смотрю на портреты и жду. Беспокойные обитатели двора уже подают голоса.
И вот слышится радостное:
— Ну, что вы? Проголодались? — И неожиданно спешно, тревожно: — Подождите. Вон Даша идет. Даша!..
— Газета вам, тетя Уля.
— А писем нету?
— Нету, тетя Уля.
— Вот горе!
— Да, может, они сами нагрянут?
— Вот бы!.. Каждый час жду. Были малые, вроде надоели. А теперь — извелась вся…