– Теперь вы узнали то, за чем пришли. Осмелюсь заметить, ценой надругательства над скромностью невинной девушки.
– Это сказано чрезвычайно хамски! – отрезал Пират Лафит.
В последовавшей за его вспышкой тишине все услышали, как в соседней комнате горько плачет Тони Петикотс.
– Вы сделали свое дело, и теперь я просто прошу вас уйти, – сказал Даргер.
Теперь, когда Тони Петикотс перестала быть тайной, троим заговорщикам оставалось лишь ждать, когда прибудет речным путем якобы заказанное ими оборудование, и отбиваться от высокопоставленных лохов, которые по очереди подкатывали к ним с предложениями огромных взяток за технологию процесса и сундуки с черной бумагой. Согласно простейшей логике, они неизбежно должны были это сделать.
На следующее утро им принесли почту, два письма с предложением встречи. Троица отправилась позавтракать в придорожное кафе. Они едва закончили и принялись пить по второй чашке кофе, когда Тони поглядела поверх плеча Даргера.
– О Боже милосердный на небесах! – воскликнула она. – Это Джейк.
Увидев непонимание на лицах сотоварищей, объяснила:
– Мой муж! Он разговаривает с Пиратом Лафитом. И они идут сюда.
– Продолжаем улыбаться как ни в чем не бывало, – тихо сказал Даргер. – Сэр Плас, ты знаешь, что делать.
Хватило бы досчитать до десяти, когда конкуренты дошли до их столика.
– Джейк! – с удивлением воскликнул Довесон, вставая со стула.
– Пришел за деньгами, несомненно, – сказал Даргер, доставая из кармана стопку купюр, одну большого достоинства, снаружи, и кучу мелких внутри. Любой благоразумный бизнесмен всегда с собой такое носит. – Мадам-мэр просила тебе сказать… – начал он, поворачиваясь.
И увидел перед собой незнакомца, по всей видимости, Джейка, о котором говорила Тони, и Пирата Лафита, чье лицо исказилось от изумления.
Даргер поспешно убрал стопку купюр в карман.
– Просила тебе сказать это в любое время, когда решишь воспользоваться ее заведением, она с радостью предоставит тебе скидку в 10 процентов на все товары и услуги, кроме алкоголя. Она решила оказать эту любезность в знак уважения, в качестве твоего работодателя, к тебе, как и ко всем своим новым работникам.
Лафит резко развернулся, схватил Джейка за ворот и стал трясти, словно терьер крысу.
– Теперь я понимаю, – прошипел он сквозь зубы. – Почтенная хозяйка борделя решила лишить меня представившейся возможности и послала тебя с твоими небылицами по поводу этой достойной и безобидной юной девушки.
– Честно, босс, я ни малейшего понятия не имею, что несет этот… чужак. Я честно все выложил. Услышал, что моя грязная шлюха…
Заревев от гнева, Пират Лафит ударил Джейка с такой силой, что тот вылетел на улицу. А затем вынул из-за пояса хлыст и принялся охаживать лежащего с такой силой, что рубашка и жилет Герцога намокли от пота к тому времени, когда он закончил.
Тяжело дыша, повернулся к Даргеру и Довеску и коснулся пальцами края шляпы.
– Господа. Мы поговорим позже, когда я не буду столь охвачен чувствами. Сегодня, в пять часов, у меня в офисе. У меня к вам есть предложение.
Затем он повернулся к Тони.
– Мисс Петикотс, прошу прощения, что вам пришлось стать свидетельницей такому.
И решительно ушел прочь.
– Ого! – выдохнула Тони. – Он отколошматил Джейка так, что тот был в дюйме от того, чтобы расстаться со своей никчемной жизнью. Никогда в жизни не видела более романтичного зрелища.
– Как ломовую лошадь? Романтично? – переспросил Даргер.
Тони одарила его высокомерным взглядом.
– Ты же не слишком понимаешь глубины женского сердца, так ведь?
– Определенно, – ответил Даргер. – И, похоже, не пойму никогда.
Валявшийся на улице Джейк начал с трудом подыматься.
– Простите меня, – сказал Даргер, подходя к побитому и окровавленному мужчине и помогая ему встать. Что-то тихо добавил и, отсчитав несколько купюр из пачки, сунул тому в руку.
– Что ты ему дал? – спросила Тони, когда он вернулся в кафе.
– Строгое предупреждение выдал, более нам не мешать. И семнадцать долларов. Сумма достаточно оскорбительная, чтобы, несмотря на раны, он рассказал свою историю, все более неправдоподобную, Мастеру Боунсу и Мадам-мэру.
Тони рывком обняла Даргера и Довеску.
– Ребята, как же вы добры ко мне. Люблю вас обоих, до невозможности.
– Однако, похоже, нам рано расслабляться, – сказал Довесон. – Судя по посланию Мадам-мэра Трежоли, она будет здесь прямо сейчас. Что, если мне будет позволено так сказать, чертовски своеобразно.