Сказанное не исключает возможности бури в нашей помойке. Я думаю, что сейчас как раз приближается такая буря. В стране созрели силы для огромного разрушительного бунта. В связи с приростом населения (а это — многие десятки миллионов людей) и изменением социальной структуры населения в послевоенные годы у нас образовалась скрытая армия безработных (потенциальных безработных) и всякого рода бездельников, главным образом — из молодых людей. Они идеологически циничны. Им не светит карьера и благополучие. Они жаждут иметь все современные жизненные блага, причем — сразу и без усилий. Они убеждены в том, что им эти блага положены по некоему прирожденному праву. Они кипят злобой, завистью, ненавистью. Они считают, будто все и все повинно в их жалкой участи. Они готовы мстить всем и всему за свою историческую неуместность и ненужность. Если найдутся инициаторы, которые направят их мысли и чувства в одном направлении, сфокусируют на некую вроде бы достижимую цель, они могут взорваться и разрушить все то, что создавалось у нас десятками лет неимоверных усилий. И такие инициаторы есть. Они уже работают. Они уводят таких людей из-под контроля властей и коллективов, дезорганизуют их сознание, проповедуют пороки Запада под видом добродетелей, чернят наш общественный строй, государственную систему и идеологию.
— Помяни мое слово, — закончил Миронов свой монолог, — скоро эти силы вырвутся наружу, и у нас разразится такая смута, какой не было за всю прошлую историю.
— А почему бы заранее не принять меры против нее, не предупредить ее, сказал Чернов.
— А кто будет слушать такие предупреждения, кто поверит в них?!
Дело
Слух о том, что Чернов собирает досье на Маоцзедуньку, дошел до КГБ. Чернова вызвали для беседы — узнать, с какой целью он это делает. Он объяснил вызвавшему его офицеру, что они с Елкиной земляки, что он знает ее еще со школы, что она интересует его как выдающаяся личность, и он хочет написать книгу о ней.
— Ты мне мозги не дури, — сказал офицер КГБ. — Мы знаем, какого рода книжки теперь сочиняют. А если даже у тебя честные намерения, имей в виду, что сбор материалов о партийном работнике можно производить только с ведома партийных органов. Причем, делать это могут только уполномоченные на это лица, а не кто попало. Мой тебе дружеский совет: прекрати это занятие, пока не поздно, а собранные материалы сдай нам.
Чернов сказал, что он обо всем этом узнал только сейчас, что собрал он самые пустяки, даже на статью не хватит, что все это он уничтожил, как только получил повестку из КГБ. Взяв с него подписку о неразглашении, его отпустили с миром.
Беседовавший с Черновым офицер КГБ отнесся к делу чисто формально. В отчете он написал, что с Черновым проведена беседа, что он сбор материалов прекратил, а собранные материалы уничтожил. Чернов же и не подумал прекращать начатое Дело. Он лишь стал более осторожным, перестал говорить на эту тему со своими друзьями, спрятал материалы так, чтобы их не нашли при обыске. В КГБ, выполнив положенную формальность, утратили к Чернову интерес. На всякий случай завели на него в картотеке особую карточку, как это сделали в свое время в психиатрической больнице. Это тоже была чисто бюрократическая формальность.
Навязчивая идея
Разумеется, Чернов не каждый день и не каждую минуту был занят мыслями о своем Деле. Он вел обычный образ жизни, лишь время от времени обращаясь мыслями к Делу. Порою он забывал его на много дней и даже недель. В эти дни он чувствовал себя умиротворенным, принимал решение никогда больше вообще не думать на политические темы. Но случалось что-нибудь необычное, и он возвращался к мыслям о терроризме.
В столовой он случайно сел за один стол с сотрудниками отдела по контактам с заграницей. Один из них был недавно в ФРГ и там узнал кое-что о Фракции Красной Армии.
— Оказывается, — говорил он сейчас, — это не случайные одиночки, а серьезная организация. Человек двадцать образуют нелегальное боевое ядро. Эти люди прошли специальную подготовку, возможно — в арабских странах или в ГДР. Затем двести человек находится на полулегальном положении. Они собирают информацию, планируют операции, обеспечивают боевое ядро всем необходимым (жилье, транспорт, еда, оружие, документы). Наконец, около двух тысяч легальных симпатизантов — сочувствующих и добровольных помощников. Плюс к тому, в стране есть большое число граждан, которые помогают террористам как-то косвенно или просто так, из негативного отношения к существующим порядкам. У нас в России такое невозможно.