Прогресс не есть абсолютное благо. Прогресс в одних отношениях сопровождается регрессом в других. Ничто не дается даром. Ничто не проходит безнаказанно. И за прогресс приходится расплачиваться. И плата порою достигает таких размеров, что невольно возникает вопрос о том, оправдан прогресс или нет. Прогресс в каком-то отношении достигает предела, за которым его издержки начинают превосходить выгоды от него. От прогресса выгадывают одни, а расплачиваются другие. Число жертв прогресса в мире растет, причем — быстрее, чем число счастливчиков. Прогресс давно вышел из-под контроля людей и превратил их в своих марионеток. Он стал принудительным. Прогресс не делает людей лучше. Он ведет к разрушению самых высших продуктов цивилизации — принципов и критериев нравственности. Прославление прогресса есть идеология благополучных.
Современный научно-технический прогресс не есть просто прогресс во имя улучшения условий жизни людей. Он имеет социальные основы, не имеющие ничего общего со стремлением облагодетельствовать человечество. Его движущим мотивом являются эгоистические интересы лишь какой-то части человечества, навязываемые всем в качестве всеобщих. Человечество покатилось по наклонной плоскости прогресса. Оно уже не в силах избежать его катастрофических последствий. Человечество утрачивает нечто гораздо более важное, чем очевидные достижения прогресса, а именно — утрачивает человека и человечность. Люди превращаются в роботообразные существа, объединенные в роботообразную цивилизацию с фальшивыми страстями и примитивными мыслями.
В отпуске
Отпуск летом 1984 года Юрий провел в Красноармейске. Мать уехала на Юг с Маловым. Заботу об Юрии взяла на себя бабушка.
Большую часть времени Юрий бродил в одиночестве по окрестностям города. Иногда доходил до Атома. Однажды он встретил там мужчину лет сорока. Тот тоже бродил без цели. Разговорились. Новый знакомый назвался Робертом Кузьминым. Он отбыл семилетнее заключение за антисоветскую (как гласил приговор) деятельность. Теперь ему предстояло провести в Атоме еще пять лет внутренней ссылки.
— Вы будете смеяться, — сказал Кузьмин, — но меня осудили за защиту коммунизма.
— Как так, — удивился Чернов.
— А вот так! Бывает защита похуже критики. Если бы я критиковал коммунизм, мне дали бы два или три года обычных лагерей. А за защиту мне влепили семь лет тюрьмы и лагерей строгого режима с последующей пятилетней ссылкой.
— Что же это за защита, если Вас так сурово наказали?!
— Я написал книгу, в которой обосновал закономерность всех зол коммунизма. В результате диссиденты не стали меня защищать, объявив меня махровым сталинистом. На Западе книгу не стали печатать поэтому. А наши власти сочли книгу клеветой на наш общественный строй.
— А что Вы думаете теперь о нашем строе?
— Сейчас надо о другом думать, о более важном.
— Что Вы имеете в виду?
— Близится великая смута. Скоро у нас все начнет рушиться. Боюсь, что придется защищать коммунизм иначе, от всякой мрази, которая похуже коммунистов будет.
— Откуда она возьмется?
— Всякого дерьма в России всегда было в избытке. А наш социальный строй породил дерьмо эпохальное, причем — в огромном количестве. Все наши привилегированные слои таковы. Рыба, как говорится, с головы гниет.
Чернов встретился с Кузьминым еще несколько раз. Тот развивал ему свои идеи насчет коммунизма. Чернов к своему удивлению слушал с любопытством.
— Сам по себе идеал коммунизма хорош, может быть лучше всех прочих идеалов, — говорил Кузьмин. — Но, увы, его невозможно осуществить на деле. Он предполагает разрушение частнособственнической психологии. А поди попробуй это довести до конца! Для этого надо ликвидировать семью, накопление имущества в семьях, наследование имущества, прославление писателей, музыкантов, актеров и прочих конкретных личностей. Нужно установить строгую иерархию распределения благ, ликвидировать все источники дохода, кроме официальной работы. Нужно, чтобы вся жизнь людей протекала на виду у коллективов. Надо ограничить образованность людей и культуру.
— А это зачем?! Я думаю, надо как раз наоборот поступить!
— Для страны достаточно двести писателей. А их у нас десятки тысяч. Число художников, музыкантов, актеров, спортсменов и прочих паразитов в сотни раз превышает здоровые потребности общества. А ведь каждый из них воображает себя гением и требует привилегий. Избыточное образование прививает людям завышенное представление о себе, хотя практически люди все равно остаются ничтожествами и даже еще больше портятся.