— Докатились, — проворчал кто-то за спиной Чернова. — Скоро потребуют передать под контроль НАТО все атомное оружие нашей армии. Вот сволочи!
Оглянувшись, Чернов узнал Кузьмина, с которым встречался летом 1984 года во время отпуска, проведенного в Красноармейске. Тот тоже его узнал. Едва дождавшись, когда, оратор закончит свою речь, Кузьмин громко спросил, известно ли тому, что такие атомные электростанции есть и в странах Запада, что на них происходят аварии, но что там никто не требует поставить их под контроль ООН, и не означает ли призыв оратора на самом деле предательство интересов нашей страны. В зале поднялся рев возмущения. Кое-кто начал аплодировать. На них зашикали. Во избежание недоразумений Кузьмин и Чернов поспешили убраться восвояси.
— Я изучил основательно все то, что у нас творится, — сказал Кузьмин, когда они выбрались на улицу. — И знаете, к какому выводу я пришел? Все эти политические партии, лозунги и программы суть просто потеря социальной ориентации или предательство. Надо всех делить на две партии: одна партия те, кто разрушает и предает страну, и другая партия — те, кто хочет ее спасти. Первая партия четко оформилась, вторая — нет. Нужно кристаллизующее ядро. Надо создать патриотический фронт национального спасения. Надо сначала общими усилиями спасти Россию, а потом разберемся и в наших социальных проблемах.
— Вы уверены, что это возможно?
— Нет. Но я хочу закончить жизнь с чистой совестью.
— А я уверен, что с нашим народом сознательно ничего не сделаешь. Все должно образоваться само собой. Как в трясине. Меня лично совесть не мучает. Меня мучает другой вопрос: почему мне как доперестроечный, так и перестроечный мир чужды?
— Ну и что вы надумали?
— Что это я им чужд. Моя проблема не имеет решения.
— Нет неразрешимых проблем.
— Верно, если уход в Небытие считать тоже решением.
Эпидемия стяжательства
Партград, как и всю страну, захватила эпидемия стяжательства. Для большинства партградцев и ранее приобретение жизненных благ было основным содержанием их жизни. Для одних это была просто необходимость что-то иметь для Самого примитивного существования, для других это было стремление что-то накопить про запас и для возвышения над нищенским уровнем большинства, для третьих это была страсть приобретения богатства. Особенно сильно болезнью стяжательства были заражены высшие слои общества, сраставшиеся с уголовным миром теневой экономики. Но все же соблюдались какие-то внешние нормы приличия, разоблачались какие-то преступные крайности. Теперь же все ограничения были сняты, преступность была фактически легализована, теневая экономика была признана одной из опор перестройки, всей материальной жизнью города и области завладели спекулянты, жулики, хапуги, взяточники, организованные банды. Стяжательство переросло в настоящую эпидемию. Все прочие ценности отошли на задний план, стали средством стяжательства или были разрушены совсем.
Самым фундаментальным стремлением коммунизма было разрушить не только классы частных собственников, но и идеологию и психологию собственников. И это в значительной мере удалось в сталинские довоенные годы. После войны постепенно начался процесс поощрения собственничества. Это проявилось в разрешении частных дач, садово-огородных участков, кооперативных квартир и мелкого частного предпринимательства. Чиновники всех рангов стали обрастать собственностью. Началось сращивание партийно-государственного аппарата с преступным миром и превращение его самого в преступные мафии огромного масштаба. Взяточничество и использование служебного положения стали обычным делом. Так что эпидемия собственничества была подготовлена всем послевоенным развитием.
Многие партградцы и раньше бывали на Западе, привозя дефицитные вещи. Теперь же поездки на Запад стали повальными. Уму непостижимо, как люди ухитрялись это делать. Привозили сумки и чемоданы, битком набитые дефицитной одеждой, обувью, парфюмерией, сигаретами. Привозили видео, компьютеры, автомашины, бытовые приборы, порнографическую литературу, пластинки и кассеты с модной музыкой. Все это теперь продавалось за огромные деньги в специально открывшихся государственных, кооперативных и частных магазинах, а также в пешеходной зоне и на толкучках. Деньги стремительно обесценивались. Натуральный обмен и западная валюта вытесняли рубли. Валютные спекуляции, за которые раньше давали высшую меры наказания — расстрел, теперь совершались легально и даже поощрялись. В кратчайшие сроки создавались неслыханные богатства. В средствах массовой информации открыто заговорилио периоде первоначального накопления капиталов в Советском Союзе.