Слушала про небывалые, невообразимые вещи — про потоки времени и про миры, очень-очень похожие на наш. Особенно — про один мир, в котором Пушкин не пал на дуэли, а русский флот не погиб при Цусиме. Мир, в котором живут бравые кадеты Федя Солонов, Петя Ниткин и Костя Нифонтов.
— Игорёха, а что ж… это выходит, что и у нас они тоже есть? Ну, наши Солонов с остальными?
— Может, и есть. А, может, и погибли. В гражданскую или в войну… — Игорёк глядел в окно трамвая, медлительный ленинградский «слон» погромыхивал, осторожно спускаясь по Литейному мосту.
— Они ж старички уже у нас должны быть, — пригорюнилась вдруг Юлька. — Как твой деда…
— Угу. Даже ещё старее.
— Интересно, а найти-то их можно было б?
— Не зна-аю… в горправку ж не пойдешь, верно? Да они могли где угодно оказаться, война знаешь, как людей раскидывала?
— Они особенные, — вздохнула Юлька. — Ну совершенно на нас не похожи!
— Вот и моя ба говорит, что мы совсем-совсем другие…
Дом, где жила Юлька, стоял в середине Куйбышева, Игорька — подальше, на самой площади Революции. Не сговариваясь, они доехали до самой Петропавловки, и потом медленно, нога за ногу, приплелись до Юлькиной подворотни.
Постояли там. Домой Юльке тащиться не хотелось совершенно. Что у них там сейчас, в их коммуналке? На кухне тётка Петровна опять небось кипятит бельё — она его всё время кипятит, так, что пар по всей кухне и штукатурка обваливается, а ей хоть бы хны. Соседка Евгения Львовна наверняка урезонивает своего великовозрастного сынка, который пьёт и больше двух месяцев ни на одной работе не задерживается. Пенсионер Ефим Иваныч, разумеется, как всегда, ругается с пенсионеркой Полиной Ивановной, из-за чего — неведомо, они каждый день бранятся. Наверное, просто скучно.
И тут Юльку взяла вдруг такая тоска, что, наверное, именно она и зовётся в книжках «недетской». И, наверное, с той тоски она и сказала вслух такое, что девочке говорить ни в коем случае не полагалось:
— Игорёх… а можно к тебе сейчас пойти?
Но Игорёк этому ничуть не удивился.
— А то! Пошли, конечно же! — сказал решительно.
Дверь Игорь отпер своим ключом и с порога завопил радостно:
— Ба! Ба, мы дома! Мы… с Юльк… то есть с Юлей Маслаковой! — нет, до конца его бравады не хватило, чуток смутился; Юлька же вдруг совсем застыдилась и покраснела. Как это так, явилась домой к мальчику, да ещё и сама напросилась!..
Из кухни появилась бабушка Игорька, и, словно ничего иного она никогда и не ожидала, положила обе ладони Юльке на плечи.
— Юленька! Дорогая моя, проходи, проходи. Какая ты молодец, что зашла! Голодная небось? Садись, садись, у нас сегодня пирожки — и с мясом, и с капустой, и с вареньем…
Юлька была голодна. Но, чем кормили в школе, в рот брать было решительно невозможно. Конечно, мама в таких случаях говорила — «значит, никакая ты не голодная по-настоящему, иначе бы всё съела!».
Тем более пирожки. Пирожки были деликатесом. Мама не пекла — попробуй спеки что-нибудь в коммуналке!
Юлька и глазом моргнуть не успела, а уже оказалась в знакомой уже гостиной, за накрытым столом, и от запаха пирожков у бедняжки чуть в голове не помутилось.
Пришёл и профессор Николай Михайлович, тоже обрадовался Юльке, стал расспрашивать, как они с мамой, не обижает ли их Никаноров…
Дядя Сережа, увы, их как раз обижал. Хотя и непонятно за что — последние дни ходил злющий, словно Главный Буржуин из «Мальчиша-Кибальчиша». Кричал на маму. Рявкал на неё, Юльку. Грозил ремнем. Она стала его бояться.
— Он же с вами не живет, Юлечка?
— Нет, не с нами. У него квартира отдельная, от работы. Нам туда нельзя… — и отчего-то Юльке стало очень, просто ужасно обидно. Мама у неё — из детдома, бабушка с дедушкой в войну погибли, а она всё равно выучилась, инженером стала, проектирует дома, да не простые — экспериментальные, каких ещё никто не строил!..
Мария Владимировна словно поняла, подошла, обняла за плечи.
— Ничего, милая моя. Погоди. Видишь, какие дела-то пошли — судьбы очень многих меняются, глядишь, и вам с мамой повезёт. Не кручинься, девонька.
И как-то так она это сказала, словно и впрямь бабушка, которой у Юльки никогда не было — у Юльки чуть слёзы не закапали.
А игорькова бабушка, погладив Юльку лишний раз по макушке, вдруг взялась за телефон — и оказалось, что звонила она не куда-то, а маме на работу:
— Инженера Маслакову, пожалуйста. Марина Сергеевна? Это Онуфриева, бабушка Игоря… нет-нет, всё хорошо. Всё в порядке. Я только вам сказать хотела, что Юлечка тут к нам в гости зашла, чай пьёт. Она тут у нас немного побудет, ведь можно?.. Да, не волнуйтесь, я лично проконтролирую. Конечно, звоните в любой момент. Вы же наш номер знаете?.. Вот и прекрасно. Да не за что, дорогая, не за что. До свидания.