— Запросите наблюдателей, что с поражением целей пять, восемь и десять? — Ирина Ивановна обернулась к порученцу. Тот по старой привычке козырнул и кинулся к телефонистам.
— Успешно поражены! — доложился вскоре.
Услыхавший это Сиверс довольно кивнул.
— Вскоре и ваш черед настанет, Семен Михайлович.
— Да уж заждались, — пробурчал усатый кавалерист. — Покажем контре этой, что такое красный конник!
— Да чего там показывать, в пустоту войдёте, если разведка нам не врёт, — подхватил Егоров.
— Чего это «в пустоту»? — аж обиделся усатый. — Нам пустота не нужна! Кого рубить станем?
— Спокойно, спокойно, товарищи. Сейчас должны командиры доложиться…
И точно — немного погодя к штабным подвели пару запыхавшихся вестовых.
— Комполка докладывает, что высоты взяли! Беляки сбежали, пулемёты побросав! Винтовки тож! Видать, чтобы бежать сподручнее было!
Штабные хохотнули.
— Карту! — властно потребовал Сиверс.
… — Михайловку, значит, взяли. Новоцыгановку тоже. Сопротивление белых слабое. Очень мало войск.
— Подозрительно это, — вдруг мрачно заявил Костя Нифонтов. Нервно засучил пальцами, словно что-то солил. — Добровольцы всегда насмерть стоят, контратакуют при первой возможности, а тут… постреляли, да и отходят. Трофеев очень мало, пленных совсем нет. Сколько пулемётов взяли, два всего?
— Ничего удивительного, — резко ответила Ирина Ивановна. — Вы хотя бы знаете, сколько у белых всего на фронте войск и сколько — конкретно на этом участке? Или вы считаете, что штаб Южфронта должен был специально выбрать направление, на котором беляки зарылись в землю по самые брови и где у них стоят их лучшие части? Только чтобы вам «трофеи» обеспечить?
Остальные штабные воззрились на товарища Шульц с почти мистическим ужасом. Возражать личной гвардии Льва Давидовича с адамовой головой на петлицах не решался никто.
— Слишком уж легко это у нас получилось, — упрямо бурчал Нифонтов. Вид у него, правда, был весьма затравленный. — Подозрительно. Я доложу товарищу наркому…
— Доложите, — ещё резче бросила Ирина Ивановна. — А заодно доложите, что штаб Южфронта — несомненно, из контрреволюционных соображений, — так выбрал место для прорыва, чтобы тут оказалось как можно меньше войск противника. Чтобы наши полки понесли как можно меньшие потери. Всё это, разумеется, очень подозрительно. Ведь настоящие командиры, всем известно, стараются атаковать наиболее укреплённую позицию врага.
Раздался сдержанный смех. Нифонтов покраснел.
— Правильно, товарищ Шульц! — Сиверс набрался храбрости. — А вы, товарищ Нифонтов, не думайте, что только вы товарищу наркому докладывать можете. Мы такое количество войск не для того собирали, чтобы телами солдатскими все подступы к позициям беляков устилать.
Нифонтов нахохлился, руки его тискали поводья.
— Мы продвинулись на четыре версты, — обвёл штабных взглядом Сиверс. — Беляки не бегут беспорядочно, они стараются отходить, цепляясь за тыловые позиции. Но их тут слишком мало, понятно это вам, товарищ Нифонтов? Вот и Семёну Михайловичу в дело пора. Застоялись, поди, лошадушки-то ваши?
— Как есть застоялись! — ухмыльнулся усач. — Наконец-то, товарищ комфронта! Первая конная дивизия себя покажет, не посрамит пролетарского дела!
Сиверс кивнул.
— Добро. Задача вам известна. А нам пора. Сейчас второй эшелон в дело пойдёт; а Льву Давидовичу мы доложим, что оборона белых прорвана на всю глубину, противник отходит, оказывая слабое сопротивление в силу ограниченности сил. Надеюсь, на Юго-Восточном фронте, у товарища Егорова, дела идут так же хорошо.
В Харьков, в штаб фронта, все вернулись в приподнятом настроении. Прорвавшиеся части слали бодрые донесения, конная дивизия Будённого пошла дальше — гулять по тылам беляков, пехота, сколько могла, продвигалась даже и в темноте.
Лев Давидович Троцкий встретил их в большом зале, подле огромной карты, на которую расторопные его ординарцы успели нанести положение наступающих полков.
Красные стрелы глубоко и уверенно вонзались в пространство, очерченное жирными синими линиями. Короткими дугами показывалось положение отдельных частей; за день горловина прорыва расширилась до двадцати вёрст.
Правда, не были взяты два городишки у основания прорыва, там беляки отстреливались несколько более бодро, но Сиверс решил городки эти просто блокировать, а ещё лучше — окружить, благо сил хватало. Потом добровольцы оттуда сами уйдут, ну, а если не уйдут — им же хуже.