Потом легла на воду, поплыла.
Оставшись почти одна, задумалась: что день сей значит? Феденька такой же как все мужики, или все же не такой?.. Не много ли она ему позволила? Или наоборот, не мало ли?.. Чего вообще следует ждать от царевича? Говорят, яблоко от яблоньки далеко не падает. Но вот о его отце, Борисе рассказывали много дурного: де, он царевича убил, дворян душит да в реку кидает, с колдунами дружбу водит. Однако грех супружеской неверности ему никто не вменял.
«Как-то будет, - решила Варвара. - Все пока расчудесно».
Авантюра
Торопились.
Летели как черные птицы и плащи, словно крылья, развевались за плечами. Завидев всадников, путник сходил на обочину, понимал: не к добру эта спешка. И действительно, люди в седлах были злы, суровы, и в продолжение своих мыслей, касались рукоятей оружия. Из брусчатки подковы выбивали искры, на полевом шляху поднимались клубы пыли.
В ворота Самборского замка лошади влетели в мыле, гулким топотом наполнили колодец двора. Но достаточно было одного взгляда, чтоб понять: замок пуст, не успели.
- Чего надо? - с балкона гаркнула вышедшая на шум Ядвига, жена Ежи Мнишека.
- Имею предписание арестовать некого Дмитрия.
- Нету его! Уехал к себе в Московию!
- Тогда я должен допросить пана Мнишека.
- Он уехал со своим будущим зятем...
-
- Чего? - не сразу понял коронный гетман. - Чего?.. Повтори, что ты сказал.
- Сказала, что с женихом Марины Мнишековны пан Ежи отправился за кордон.
Замойский заскрипел зубами так, что этот звук услыхали слуги за дверьми. Посланец, принесший дурную весть, ожидал немедленной кары, но гетман лишь недовольно махнул рукой: выйди! Гонец был рад стараться.
В просторной комнате дворца король Сигизмунд и Замойский остались вдвоем.
- Ты слышал, Сиги? Со своим женихом... Кастелян Самборский славен тем, что занимать деньги любит, а отдавать - нет. И если он так печется за этого самозванца, что даже свою дочь под него подложил - ему кто-то хорошо платит... Но пока я жив - вторжения польских войск в Московию не будет.
И тут коронный маршал зашелся в жестоком приступе кашле. Кашель был монументален: казалось, в груди Замойского разместился горный массив, в котором сейчас начался небольшой, но весьма неуютный камнепад. Этот камнепад ему и королю напомнил, о том что жив он будет недолго. Очень недолго.
Король не любил гетмана, и дал себе зарок, что устроит себе праздник, когда тот наконец умрет. Слыхали, что этот наглец сказал на заседании Сейма? «Король царствует, но не управляет![1]» Так прямо и сказал!
Ответно Замойский не любил Сигизмунда и всячески подчеркивал, что сейчас в этой комнате находиться самый влиятельный человек в Польше и этот человек - не король.
К Его Величеству гетман подвинул лист:
- Пишите письмо. Предупреждайте Бориса о самозванце. Сообщите что при нем сколько-то поляков, но они действуют на свой страх и риск. И даже самый лучший монарх не в силах отвечать за действия абсолютно всех своих подданных.
И король послушно, словно школяр принялся писать послание. В самом деле: зачем королю марать пальцы чернилами? Для этого есть секретари и канцелярия. Нет же, выдумал, чтоб лишний раз унизить.
Под скрип перышка Замойский задумчиво принялся листать бумаги. Были письма из Москвы, Стокгольма, Любека, Копенгагена, но мысли коронного гетмана все чаще возвращались к Московии.
За редким исключением Замойский считал русских недалекими, но сильными лежебоками. Умелые бойцы даже в меньшинстве смогут таких поколачивать. Но всякому умению меньшинства можно противопоставить такое большинство, что малочисленные умоются кровавыми слезами. А если еще большинство научится кунштюкам у других умелых?..
Оттого гетман особо внимательно следил за матримониальными планами на детей Годуновых. Основное внимание уделялось Ксении - девушка была давно на выданье, и одно время ее брак сперва со шведским, потом с датским королевичем был уже почти решенным вопросом.
Но союз Московии со шведами допустить было нельзя. Он предполагал лишь одного общего противника - Польшу, и в столкновении с союзниками она была бы просто раздавлена. Немногим лучше был бы коалиция Годунова с Габсбургами. И Замойский потратил уйму средств и энергии, чтоб предотвратить эти объединения.
Зато объединение Грузии и Руси, о котором ныне доносили посланцы, было даже выгодно: христианские державы могли потеснить мусульманские страны.