Романов-Каша поежился, словно вспомнил холод ссылки: от таких разговоров тянуло местами от Москвы неприятно удаленными.
- Зато теперь, - продолжал Василий, - Вельяминовы в чести, Сабуровы и Бельские. Когда такое было?..
- Ну, Бельские и Грозному служили, - возразил Каша. - Малюта только чего стоит...
- Малюта! Нашел кого вспомнит. Скуратов служил по грязным делам... А теперь вообще говорят, что Борис местничество отменит.
Дворяне горько закивали головами: беда и огорчение. Еще печалило, что последнее время стали ловить казнокрадов... Вернее сказать: что значит ловить?.. Воровали сейчас все, ибо как можно радеть душой за державу, если ее часть не можешь себе в карман положить? И всего проще погубить человека, если приказать на него считать: завсегда воровство откроется. Вон, Борис так лучшего своего друга погубил - Андрюху Щелкалова. Спасало только одно: хорошо считающих на Руси мало, да и со счетоводом часто можно было договориться.
- А еще, сказывают, что появился на юге человек, называющий себя царевичем Дмитрием, - осторожно вложил в разговор свои слова Пуговка.
- Так сколько уже сказывают такое... - усомнился Каша.
Но Басманов покачал головой:
- Сведенья верные. Он уже перешел границу, и несколько городков ему уже сдались. Мне царь велел срочно выезжать к границе. На царских украинах народ зашатался словно пьяный человек. Бунташный ныне год
Петр действительно был одет по-военному и даже в гости к Шуйскому явился при сабле, которая ему теперь довольно сильно мешала.
- Будешь выслуживаться, как твой брат?..
- Ну а что, перейти на сторону самозванца?..
- А может, он не самозванней Годунова будет...
- Не гневи Господа, - попросил Каша. - При Грозном ни один дворянин не был уверен, что доживет до вечера, и потому жил так, словно этот день последний. Ни своей жизни не берег, ни чужих...
- А сейчас что переменилось? - спросил Дмитрий.
- И вот я думаю... - заговорил Шуйский. - Хрен редьки не слаще. Но ежели Лжедмитрий Бориску перепугал, грех этим не воспользоваться. Может, толикой власти он пожертвует в нашу пользу, чтоб, значит, не боялись мы его безумства и сумасбродства тех, кто за ним сделает. Наложить на него ограничения вроде тех, что есть в Польше или в Англии. И вот тут я набросал...
Василий Шуйский хлопнул в ладоши. Его слуга, Данило Щелкалов поспешил к хозяину со свернутым листом бумаги. Василий собрался читать, но поперхнулся, стал всматриваться в слова, после скосил взгляд на Данилу.
- Что это такое?
- Это?.. Это я составил новое уложение государства русского...
Шуйский стал читать внимательно, щуря близорукие глазки и шевеля губами.
- Ну ладно... Боярская дума... Постоянно действующий Земский собор - это еще куда не шло. Но бес тебя дери, а где тут царь?..
- А зачем царь вовсе нужен?.. Это совершенно новое устройство государства - без царей. Я сегодня всю ночь сидел - придумывал.
Шуйский задумчиво повернулся к Петру Басманову и с ловкостью, необычной для старика, выхватил у того из ножен саблю и, развернувшись, всадил ее в живот Даниле. Тот охнул и упал на колени.
- Я не тебя убиваю, а мысль твою гадкую, - пояснил Шуйский. - Един Бог на земле, и царь - его наместник на земле тоже один должен быть. Устройство твое для Московии невозможно, опасно и...
Данило рухнул лицом на пол.
- Умер. А я хотел ему еще много чего сказать.
[1] Хоть эту фразу обычно произносят в связи с Великобританией, ее автором действительно был Замойский.
Жемчуг
Получилось как-то случайно.
У Петра-татарина ждало его письмо с приглашением от Фалалея по прозвищу Волчья Шапка, заехать в Коломну. Езды было - день туда и день обратно, но работы сейчас не имелось, недавняя поездка к Верее снова ничего не дала: Бессон словно чувствовал, снялся с места и ушел куда-то на восток - не то к Москве, не то за Москву. К тому же Фалалей обещал пять рублей просто за беспокойство. Деньги были небольшими, но Крысолов не брезговал на улице подобрать копеечку, разумеется, предварительно оглядевшись.
Из Москвы он выехал еще ночью, коня торопил, стараясь засветло проехать всю дорогу. Что попишешь: времена были неспокойными. Все как обычно на Руси.
На четвертый год голод сошел на нет.
Только народ русский не успокоился, не разбрелся по своим деревням и селам - что ты?.. По-прежнему полны были леса лихими людьми, по-прежнему по дорогам спокойно путнику не пройти. В самом деле: зачем гнуть спину в поле, зависеть от урожая, зарабатывать копейки да полушки, если все это можно забрать силой.