А потом мальчонка сам себя будто зарезал в приступе падучей - ну как после этого не поверить в силу чар?.. Поползли, конечно, нехорошие слухи, но Борис их замял, отправив на расследование своего заклятого врага - Ваську Шуйского. Мол, ищи! Ничего не найдешь...
Тот и правда не нашел...
И вот будто бы когда все быльем поросло - снова здорово!
Что делать?..
Царь шел в опочивальню, ложился все же спать, и только к утру все же забывался неспокойным сном, который не давал отдыха.
-
Спал, и ему снился мир только недавно сотворенный, чистый и свежий, когда стороны света только успели определиться, где кому находиться, время - куда ему течь: из прошлого в будущее или наоборот, а твердь еще не достаточно отвердела, в то время как по воде еще мог ходить каждый не сильно толстый желающий.
И боги... Почему-то не Бог, а именно боги, сварливые до безобразия спорят с героями. И даже вынуждены идти на уступки, улыбаться...
Во сне Борис молодой, легкий на подъем, словно лет двадцать назад. Но и тут ему нет покоя. Он спешит вдоль берега реки: гонится за мельницей. Сруб с вертящимися колесами мелькает меж кустов, но стоило пробиться через чащу, и Мельница оказывалась дальше, а иногда и вовсе на другой стороне реки.
Вымотанный погоней, Борис просыпался: Проснувшись же, задумался: что сон сей значил?.. Борис однозначно верил в вещие сны, но знал, что не все сны одинаково верны. Был ли верен этот сон, к чему снилась мельница?.. Солнышко кралось к зениту, время шло к обеду. Как показывал опыт, дневной сон редко бывал правдив.
Пока накрывали стол, готовили кушанья, Борис прошелся по дворцу, раздумывая, как бы поступить. А не устроить ли в Москве пожар?.. Поджечь Скородум - он деревянный, загорится хорошо, бревна еще не успели прогнить. Можно потом сказать, что город подожгли люди Самозванца, самому выделить деньги для строительства, походить по стройкам, пустить слезу. Авось, народ вокруг него сплотится, запомнит...
Прогуливаясь по дворцу, вдруг оказался у башни, достал ключик, отпер замок, тяжело поднялся по лестнице.
В башне, в сундуке под замком хранился подарок, привезенный в поезде Варьки. В маленьких аккуратных конвертах лежали вытяжки да экстракты, полученные в лаборатории старика-алхимика, что находилась в подвалах немецкого замка. Еще в Курляндии на пакетах было сделано две надписи: на немецком и на ученой латыни.
В Москве добавили третью надпись - уже на русском.
О византийщине на Руси говорили много, но толкового, незаметного яда здесь приготовить не могли. От корешков всяких, от зелья, сваренного на воде из семи колодцев либо разило как из помойной ямы, либо вместо смерти отравленного проносило. Еще куда ни шло, если травился сам: можно было потерпеть. Но вот как извести такими отравами ближнего?
Царь развернул один пакетик. Неужели эти маленькие, не больше макового зерна, крупицы способны погубить человека? Даже его, царя Всея Руси, могучего Бориса Годунова, который поднялся сам из грязи, который повергал во тьму не людей, а целые династии.
Щепоть белесой отравы он взял в пальцы, поднес к носу, понюхал. Тонко, едва заметно, пахло персиками. Яд, выгнанный в перегонных кубах немецкого замка решительно отличался от московских отрав.
Подумалось: всех-то бед - плюнуть да растереть. Может, истинного Дмитрия он не изводил, но этого прикончить следовало. После обеда следовало зайти к Семену Годунову, спросить у брата человечка понадежней, а то и двух, посулить им боярскую шапку, да отправить с ядом в стан Самозванца. Отраву следовало прежде испытать на ком-то из приговоренных к смертной казни.
Годунов опять знал что делать. По этому поводу был весел, за обедом шутил, и хотя день был будничный, велел подать праздничное вино. Его веселость заражала собой домашних, и даже немцы, охранявшие обед царя улыбались.
На улице во всю светило солнце. Хоть и зябкая, но стояла ранняя весна, уже отгуляли Пасху. Ледоход по Москве-реке уже неделю как прошел. По всей Руси ладили мостки через реки, озябший народ оживал.
За столом о Дмитрии не говорили, в голове у Бориса это дело было решенное и уже почти прошлое. Вместо того царь рассуждал о будущем.
- Кого из недовольных надо прижать к ногтю, а то и убить, кого - приласкать, а может даже устроить вместо боярской думы вроде парламента английского. Пустить туда людишек из купцов, от черных сотен, от казаков. Пущай болтают. Может, кто чего дельного предложит...