- Нечто этакое мыслимо? - спросила жена. - Это ведь начнется волнение.
Годунов сделал глоток из бокала, и кравчий тут же долил вина, обошел с бутылью и остальных.
- Это ничто, - ответил Борис не сколько жене, сколько сыну. - Не опасайся тех, кто много говорит, даже тебе неприятное. Куда опасней те, кто молчат. Еще опасней только те, кто льстит тебе, ибо как они тебе льстили, так и врагу твоему льстить будут...
Рассуждая, он водил в воздухе рукой, в которой держал бокал. Из-за этих движений в вине ходили маленькие волны. Белесое зернышко, застрявшее под ногтем, упало в бокал с вином, и еще до того, как растворилось полностью, Борис сделал глоток.
Еще продолжая смеяться, он понял - что-то не то делается. Запершило, сперло дыхание. Чтоб промочить горло Борис хлебнул еще вина, да сел на скамью, перевести дыхание.
Ойкнула Ксения
- Папа, тебе плохо? - спросил Федор.
Борис покачал головой, но было видно - очень плохо. Сердце в груди стало расти, разбухать, заполняя собой грудную клетку, смещая и сжимая другие органы.
Кликнули за лекарем, а, заодно, и за священником. Лекарь, впрочем, развел руками.
Умирающего Бориса спешно подстригли в монахи под именем Боголепа.
- Ну что же вы! - крикнула вдовая царица Мария. - Кричите «Долгие лета» новому царю!
Стрельцы грянули, но без подготовки кричали как-то неровно.
Федор непонимающе оглянулся: кому это кричат? Неужто отец не умер, а лишь заболел и ему уже лучше. Он огляделся, но отца не увидел.
Кричали ему...
-
Новый царь несколько растерянно принял поздравления, выслушал обычные речи послов, сам что-то произнес почти не глядя в подготовленную бумагу.
Скрепя сердцем роздал богатые подарки на помин отца - казна и без того переживала не лучшие времена: после голода деньги из нее тянули войска, противостоящие смуте. С гораздо большей радостью Федор повелел вернуть из ссылок опальных дворян, полагая, что эта милость ему ничего не стоит. По простоте душевной он ошибался, и Семен Годунов про себя сделал отметку - провести тихую работу над ошибками.
Порой Варька ревновала Федора к государству. Тот и правда правил с азартом, порой забывая о своей невесте. В голове он держал планы перестройки всей державы, и чуть не первым указом велел основать новый, Каменный приказ,
- Доколе у нас в державе будут строить дома как нипопадя и кто попало! Дома в больших городах строить только по плану, в местах для того Приказом утвержденным. Еще построим крепости у Раздоров, начнем турок и татар у Азова теснить...
Варька кивала, глядя на Федора влюбленными глазами.
На монетном дворе спешно собирались штамповать новую монету: с одной стороны - старый отцовский копейщик, с другой стороны - чуть подправленный чекан дяди - Федора Иоанновича.
Потихоньку стали готовиться и к венчанию на царство. Договорились, что оно состоится после сороковин со дня смерти Бориса.
И тут вдруг Федор заговорил о совсем ином венчании:
- Теперь благословения у тятеньки спрашивать не надо. А маму я уговорю. Сделаем!
Варвара густо покраснела:
- А меня ты спрашивать не думаешь, хочу ли я за тебя замуж?..
- А ты что, разве не хочешь?..
- Хочу, - и Варвара сделалась просто пунцовой.
Казалось - дела налаживаются. Всего-то и осталось бед в державе, что покончить с самозванцем. Хотя и это не казалось Федору такой уж и большой напастью:
- А что война? С войной все просто! Тут главное - взять Кромы. Вот она дверь, которая открывает путь на юг. Отец неправ был, что мятежников карал жестоко. Я объявлю, что покаянную голову меч не сечет. Дмитрия, конечно надо удавить, а Корелу...
- Четвертовать?.. - предложила Варька.
- Нет. Он хороший казак. Жаль только, что он против нас. Когда я поймаю его, я его прощу, дам отряд и отправлю куда-то на восток - искать путь в Америку. Он станет вторым Ермаком.
Но заочно Варвара боялась Корелу. О нем сказывали много, и редко что хорошее.
- Говорят, Корела - ворожбит, читает черные книги, по ночам убитых своих ратников воскрешает, - делилась она слухами с Крысоловом.
- Кто? Андрюха?.. - дивился тот. - Да он и читать не умеет.
- А чего его пули не берут?
- Плохо, значит, стреляют.
После зимы и затишья стали собирать новые полки для борьбы с войсками Самозванца - эта война не могла продолжаться вечно.
Долгое время на должность главного воеводы пророчили Петра Басманова - бывалого воина, уже сражавшегося с самоназванным Дмитрием и его побившего, но чуть не в последний день оттеснили, поставив над ним зятя Семена Годунова - князя Телятевского.
- Я хотел сам поехать на войну, но мама не пустила, - оправдывался Федор.
- Правильно сделала. Я бы тоже не пустила, - ответила Варвара.