Он спрыгнул на землю, обшарил убитого: из карманов вытрусил семечки - на этот раз обыкновенные, гарбузовые. Крысолов не ел с зари, и потому бросил жменю себе в рот, стал жевать. В другом кармане обнаружился не слишком тугой кошелек: в нем было копеек двадцать, польский злотый да золотой корабельник. За пазухой нашелся мешочек с черными жемчужинами. Их Крысолов покрутил в пальцах, но быстро бросил в свою сумку - потом рассмотрит.
Чего-то не хватает? Ах да, письма. Пальцы ощупали подкладку кафтана, нашли конверт. Что же это за послание, для которого понадобился такой дорогой гонец?..
Не глядя, казак сломал печать, стал читать, ожидая, что получит местоположение Бессона, или хотя бы человека, который знает, куда отправлять обратную депешу. Но нет, ничего такого в письме не имелось, речь шла о каких-то пустяках и слухах, и на первый взгляд не стоило той бумаги, на которой написано. Так Крысолов считал, пока не задумался надо витиеватой подписью внизу послания. Он его определенно где-то видел.
И лишь взглянув на печать, которой было запечатано письмо, понял где...
Что-то стало понятней.
Что-то запуталось до безобразия.
В Туле
До Тулы оставалось всего ничего, и Крысолов поддался искушению: не стал сразу возвращаться в Москву, а отправился в новую Смутную столицу.
Город был забит войсками, и появление еще одного вооруженного мужчины прошло бы вовсе незамеченным, если бы в воротах Крысолов не налетел на Корелу. Первый входил в город, второй как раз выезжал в сопровождении еще полудюжины казаков.
- Крысолов! Не пришибли еще?
- Андрюха! Жив, поганец!
Старые друзья, спрыгнув с лошади, обнялись. Дело, по которому Корела ехал со своими спутниками, было очевидно не сильно важным, потому что оно было отменено тут же, как атаман увидал своего знакомого.
Зашли в кабак, как водится, выпили за встречу, повели разговор.
- Смотрю, поднялся ты не по-детскому, - заметил Крысолов.
Тот Корела, которого знал Крысолов, был не падок на славу мира, но запираться в сей раз не стал, кивнул:
- Я у царя навроде воеводы. Бояр вокруг него - тьма, а случись что, меня позовет: выручай, Андрей Трофимович. Они же ни хрена не умеют, кроме как стенка на стенку ходить.
- А мир наступит, не боишься, что забудут?
- Мира никогда на земле не будет... Москву возьмем - может, на турка двинем, на крымчаков, высадим их из Азова. Если хочешь, я Дмитрию замолвлю о тебе словечко! Дадут тебе полк, будешь как сыр в масле. Хочешь?
- Нет, не хочу...
Корела трещал как сорока о намерениях своих и царевича, но Крысолов слушал его в пол-уха, кивал, подливал самогон в чарки. Но было не до того. Письмо за пазухой жгло огнем, хотелось вчитаться в него, вдуматься. И даже старый приятель был не в радость
Спросил лишь:
- Верно ли говорят, что ваш Дмитрий - истинный царь?..
Вопрос заставил уже изрядно хмельного Андрея задуматься.
- Может царь и истинный, но именует себя эн... инпиратром. Но, говорят, пишет это слово с двумя ошибками.
- Ну и какой же это царь?
- А вот такой! Я это слово не то, что написать, я его выговорить не могу. Фрязь и ересь!
- Говорил Псалмопевец: «всяк человек есть ложь», - проговорил Крысолов в продолжение своих мыслей.
Был он при этом в мыслях далеко от императора, Тулы и своего товарища.
В письме к неназванному дорогому другу, говорилось, что верные люди встретят его у Коломны, укажут дорогу на Москву. Зачем из Тулы идти в Москву через Коломну? Куда проще ехать через Серпухов, или хотя бы через Каширу. Дорогу так и вовсе показывать нечего - она прямая и ровная, любому мальцу известна. Затем, говорилось, что Гурий по прозвищу Офенянин желает погубить дорогого друга, для чего вступил в сговор с английскими и немецкими купцами. И, по слухам, не то колдует, не то хочет погубить пороховой бомбой. Выглядело неприятно, но ничего особенного.
Зачем для такой писульки нужен был такой гонец - первый подручный Бессона?
Чего-то не хватало.
- А ты тут с каких делов? - спросил Корела. - По делам или так? Ты, случайно, не по Дмитриеву душу?..
Два казака переглянулись с ухмылкой: ах, какие глупые царедворцы: колдуют, пытаются свести соперника со света отравой. Ведь куда проще послать матерого убийцу.
- Нет, не по делам. Заглянул из любопытства.
- На царя посмотреть?..
- Ага. Взгляну и назад, в Москву.
- Останься...
Задумчиво вращая в руке чарку, Крысолов ответил:
- Не могу. В Москве дела.
Корела поднялся:
- Пошли, покажу царя!
-
На Руси дворцы рубят за две неделю, много - за две. А избу так и за летний день сложат. Потом все это столь же стремительно гниет и сгорает, лишний раз показывая, что все на Руси приходящее, бренное.